"Нил Роуз. Контора " - читать интересную книгу автора

фирм, члены ШЛЮХКА пришли к выводу, что работа в нашей фирме является
наилучшим выбором. И мы, и этот мир все еще пребываем в ожидании. Песня
нашей группы, звучавшая весьма иронично менее чем десять лет тому назад и с
каждым годом утрачивающая свою ироничность, звучала так: "Я боролся с
законом - закон победил".
Куда ушли те времена? И так ли уж я близок к достижению заветной цели?
Мне исполнился тридцать один год. Вся жизнь еще была впереди. Конечно, мои
волосы уже кое-где тронула седина, а на лице появились морщины, которых не
было восемь лет назад, когда я стремглав, как наскипидаренный, ворвался в
эту дверь. Зато теперь я уже приобрел профессиональную сутулость вследствие
многочасовых бдений за письменным столом, смутное представление о том, что
происходит за стенами моей башни из слоновой кости, и способность смотреть
сквозь розовые очки на неожиданные житейские неприятности.
Когда я говорю, что я юрист, некоторые смотрят на меня, как на какую-то
невидаль, словно я, незаметно для себя, обзавелся раздвоенными копытами и
хвостом. Я пытаюсь объяснить, что я славный парень: не поедаю младенцев, не
являюсь двуликим Янусом и даже, если надо, сдаю свою кровь и не имею ни
малейшего желания пить чужую. Хотя много лет тому назад я взывал однажды к
дьяволу во время экзаменов на юрфаке. (Причем, мне кажется, это дало
результат.) Я никогда не пытался отвести от закоренелых преступников
обвинения в убийстве, никогда не спал с клиентками и даже не думал о
повышении цен на свои услуги. (Ну от силы на какие-то жалкие десять
процентов.) В противном случае мои клиенты стали бы обижаться.
А если бы кто-нибудь из них увидел довольные лица моих родителей
(проигнорировав лишь появление алчного блеска в их глазах), когда я объявил
о намеченном мною пути карьерного роста, то вряд ли он смог бы отрицать, что
юриспруденция - это сила, направленная на утверждение справедливости и
социальной гармонии.
Однако в "Баббингтон Боттс" у меня было одно неулаженное дело. Не для
того же я вкалывал, как лошадь, последние восемь лет, чтобы в итоге упустить
шанс попасть в число компаньонов, когда эта возможность стала приобретать
реальные очертания. Ах, какое это было удовлетворение! Какая слава! Какое
положение! Какие деньги! Словом, я стремился создать себе имя.
Лицо Грэхема приобрело мрачное выражение, когда он сообщил плохую
новость:
- Некоторые компаньоны высказали мнение, что вы не всегда полностью
отдаетесь работе.
Если бы под выражением "не всегда" подразумевались полночь и заполночь,
многие из нас ни на что не жаловались бы. Хотя я и сам принадлежал к тому
человеческому племени, для которого работа всю ночь напролет является
профессиональным эквивалентом зарубок на стойке кровати, и мои стойки были
сточены до основания, но существовало немало таких фанатиков, которые
остались без кроватей.
Как бы то ни было, эти неназванные компаньоны находились в
непосредственной близости от меня, и я был обречен, как лиса, которую
преследуют гончие. Но как иначе можно было стать компаньоном - а я в самом
деле безумно желал достичь этой сладостной вершины, - не участвуя в игре?
Поэтому я постарался принять как можно более расстроенный вид.
- Я не могу представить, Грэхем, почему они так считают. Мне нравится
здесь работать.