"Эразм Роттердамский. Оружие христианского воина" - читать интересную книгу автора

Ведь это достоинства, присущие царям; во-первых, чтобы они были мудрыми и ни
в чем не погрешали, затем чтобы они хотели лишь того, что справедливо, дабы
они не сделали чего-нибудь плохо и по ошибке, вопреки решению духа (animus).
Тот, кто лишен одного из этих свойств, считай не царем, а разбойником.



О РАЗНООБРАЗИИ СТРАСТЕЙ

Нашего царя - по вечному закону, который дан ему от Бога, - можно
подавить, но нельзя испортить, если он возражает или противится. Если прочий
люд будет ему повиноваться, он никогда не допустит ничего, в чем следовало
бы раскаиваться, ничего гибельного; все будет сделано с величайшей
сдержанностью, с величайшим спокойствием. О страстях же стоики и
перипатетики думают различно, хотя все едины в том, что следует жить
разумом, а не страстью (affectus). Но они полагают. Что от страстей, которые
прежде всего возбуждаются чувствами (sensus), - и ты ими пользуешься как
наставниками - потом следует вовсе отказаться (когда ты дойдешь до
способности по-настоящему различать то, к чему надо стремиться, и то, чего
надо избегать). Ведь страсти тогда не только не полезны для мудрости, но и
губительны. И поэтому они хотят, чтобы истинный мудрец был свободен от
всякого такого рода пороков, как от болезней души (fnimus), и они с трудом
разрешают мудрецу те первоначальные предшествующие разуму человеческие
побуждения, которые они называют иллюзиями (phantasiae). Перипатетики учат,
что страсти следует не искоренять, а обуздывать. Полагают, что в них есть
какой-то толк, потому как они нам даны от природы как некое побуждение к
добродетели и поощрение, вроде того, как гнев для храбрости, зависть - для
усердия и тому подобное.Однако Сократ в Платоновом "Федоне" думает, что
философия - не что иное, как размышление о смерти, т.е. что дух может очень
сильно отдаляться от вещей плотских и чувственных и обращаться на то, что
воспринимается разумом, а не чувствами. Кажется, он скорее согласен со
стоиками.
Поэтому следует сперва познать движение души, затем понять, что они
вовсе не так сильны, чтобы их нельзя было ни укротить ни разумом, ни
склонить к добродетели. Ведь я повсюду слышу губительное мнение людей,
которые говорят, что их понуждают к порокам. Другие, наоборот, не зная самих
себя, вместо веления разума следуют порыву такого рода; при этом гнев или
зависть убеждают их до такой степени, что они называют это рвением Божьим.
Но подобно тому, как одно государство бывает мятежнее другого, так один
человек склонен к добродетели более другого; это различие происходит не
из-за различия душ (animus), а либо из-за воздействия небесных тел, либо
коренится в предках, в воспитании или же в самом строении тела. Тот рассказ
Сократа о возничих и конях хороших и плохих - не бабьи россказни. Ведь ты
сам можешь видеть, что некоторые люди с весьма скромными природными
способностями так податливы и легки, что безо всякого труда приходят к
добродетели, бегут вперед без шпор, по своей воле. У других, напротив, тело
строптивое, будто необъезженный и лягающийся конь; и весь вспотевший
объездчик с трудом укрощает его беснование крепчайшей уздой, бичом и
шпорами. Если такое случайно произойдет с тобой, не падай сразу духом,
сильнее старайся, пойми, что путь к победе для тебя не закрыт, но тебе