"Игорь Росоховатский. Тайна профессора Кондайга (Авт.сб. "Понять другого")" - читать интересную книгу авторасправится.
- Справится. А вы подлечитесь и отдохнете... Последние слова Тайна Хьюлетт пропустил мимо ушей. На его месте он говорил бы то же самое. Вместо возражения деловито перечислил: - Записи и схемы для Хаксли в ящиках номер один и номер два. В ящике номер три - материалы для вас. Он тяжело поднялся из кресла, протянул руку. Его тень с втянутой в плечи головой казалась горбатой. - Вот и все. Прощайте, Рон. Тайн краем глаза видел безразличное лицо Кондайга. Лишь рот искривился на сторону еще больше, углы его устало опущены. - Выздоравливайте, Хью, мы будем навещать вас, - поспешно проговорил профессор и вышел из кабинета. "Может быть, он хочет проститься со своим регистратором? - думал Тайн. - С вещами мы иногда расстаемся тяжелее, чем с людьми..." Хьюлетт постоял минуту, уставясь на регистратор. Возможно, эта работа, изнурительные дни и ночи, переутомление явились толчком к развитию дремавшей болезни. Впрочем, какая разница?.. Тупая боль в затылке усилилась и распространилась к вискам, охватывая обручем голову. Врач сказал тогда, в первый раз: "Видения не имеют отношения к работе". А потом, когда начались припадки, док вынес приговор: "У вас феноменальное, очень редкое заболевание, близкое к эпилепсии и к некоторым другим циклическим психозам". Он тщетно пытался изобразить дружеское участие. И спросил: "У вас в семье не было алкоголиков?" Перед ним сразу же возникло лицо изящного великана, человека, на которого он был так похож и гордился этим. Тогда, у врача, он еще не знал всего. А позднее, когда припадки стали учащаться, прочел несколько книг по психиатрии и узнал, что его ожидает. Оказывается, и кошмарные видения имели научное название. Хьюлетт протянул правую руку, наощупь выдвинул ящичек, развернул пакетик с препаратом, куда входил люминал. Почувствовал горечь на языке и проглотил таблетку, не запивая. Еще несколько минут - и можно будет идти домой, не боясь, что припадок свалит на улице. Он обвел взглядом лабораторию, задержался на регистраторе - полностью выяснить природу волны уже не успеть. Оставалось слишком мало времени - куцый отрезок, разделенный несколькими припадками и оканчивающийся либо смертью, либо безумием. Хьюлетту захотелось схватить что-нибудь тяжелое и разбить этот проклятый приемник, из-за которого он истощил свой мозг. Сколько драгоценных минут и часов отдано ему! В это время можно было бы встречаться с приятелями, веселиться, путешествовать. Или изобретать лекарство против болезни, против проклятой наследственности. И не делать глупостей... Он больно прикусил губу. Он боялся вызвать в памяти лицо своего сына, так похожее на его лицо. Другие дают своим малышам крепкую память, могучее здоровье, воспитывают в них неукротимую волю к победе, необходимую в жестоком, беспощадном обществе. "А я дал Кену свое проклятье, которое сделает его беспомощным. Я не имел права на ребенка! Но я не знал... - пытался оправдаться он перед собой. - Я и не мог знать... И |
|
|