"Игорь Росоховатский. Тайна профессора Кондайга (Авт.сб. "Понять другого")" - читать интересную книгу автора

справится.
- Справится. А вы подлечитесь и отдохнете...
Последние слова Тайна Хьюлетт пропустил мимо ушей. На его месте он
говорил бы то же самое. Вместо возражения деловито перечислил:
- Записи и схемы для Хаксли в ящиках номер один и номер два. В ящике
номер три - материалы для вас.
Он тяжело поднялся из кресла, протянул руку. Его тень с втянутой в
плечи головой казалась горбатой.
- Вот и все. Прощайте, Рон.
Тайн краем глаза видел безразличное лицо Кондайга. Лишь рот искривился
на сторону еще больше, углы его устало опущены.
- Выздоравливайте, Хью, мы будем навещать вас, - поспешно проговорил
профессор и вышел из кабинета. "Может быть, он хочет проститься со своим
регистратором? - думал Тайн. - С вещами мы иногда расстаемся тяжелее, чем
с людьми..."
Хьюлетт постоял минуту, уставясь на регистратор. Возможно, эта работа,
изнурительные дни и ночи, переутомление явились толчком к развитию
дремавшей болезни. Впрочем, какая разница?..
Тупая боль в затылке усилилась и распространилась к вискам, охватывая
обручем голову.
Врач сказал тогда, в первый раз: "Видения не имеют отношения к работе".
А потом, когда начались припадки, док вынес приговор: "У вас
феноменальное, очень редкое заболевание, близкое к эпилепсии и к некоторым
другим циклическим психозам". Он тщетно пытался изобразить дружеское
участие. И спросил: "У вас в семье не было алкоголиков?"
"А наркоманы не подходят?" - угрюмо пошутил Хьюлетт.
Перед ним сразу же возникло лицо изящного великана, человека, на
которого он был так похож и гордился этим. Тогда, у врача, он еще не знал
всего. А позднее, когда припадки стали учащаться, прочел несколько книг по
психиатрии и узнал, что его ожидает. Оказывается, и кошмарные видения
имели научное название.
Хьюлетт протянул правую руку, наощупь выдвинул ящичек, развернул
пакетик с препаратом, куда входил люминал. Почувствовал горечь на языке и
проглотил таблетку, не запивая.
Еще несколько минут - и можно будет идти домой, не боясь, что припадок
свалит на улице. Он обвел взглядом лабораторию, задержался на регистраторе
- полностью выяснить природу волны уже не успеть. Оставалось слишком мало
времени - куцый отрезок, разделенный несколькими припадками и
оканчивающийся либо смертью, либо безумием.
Хьюлетту захотелось схватить что-нибудь тяжелое и разбить этот
проклятый приемник, из-за которого он истощил свой мозг. Сколько
драгоценных минут и часов отдано ему! В это время можно было бы
встречаться с приятелями, веселиться, путешествовать. Или изобретать
лекарство против болезни, против проклятой наследственности. И не делать
глупостей... Он больно прикусил губу. Он боялся вызвать в памяти лицо
своего сына, так похожее на его лицо. Другие дают своим малышам крепкую
память, могучее здоровье, воспитывают в них неукротимую волю к победе,
необходимую в жестоком, беспощадном обществе. "А я дал Кену свое
проклятье, которое сделает его беспомощным. Я не имел права на ребенка! Но
я не знал... - пытался оправдаться он перед собой. - Я и не мог знать... И