"Игорь Росоховатский. Утраченное звено (Авт.сб. "Утраченное звено")" - читать интересную книгу автора

ошибкам других..."
"Не только говорил, но и делал их. Для тебя, - думал я. - Да, сынок,
это называется отцовской слабостью. А если по совести, то "отцовской
слепостью". Надо было предвидеть последствия, можно было их предвидеть. А
я позволил тебе больше, чем позволят посторонние. Я прощал тебе то, что
другие не простят..."
- Скажу тебе откровенно, отец. Дело не в правилах. Ты просто боишься
поднять голос за правду. Как же, восстать против начальства! Предать
собственного сына легче и безопаснее.
Его лицо исказилось. Он хотел изобразить презрительную гримасу, но губы
беспомощно дрожали, щеки дергались и кумачово пылали. Все-таки он
оставался еще мальчишкой. Внезапно он схватил листок, где был отпечатан
приказ о выговоре, свернул его в трубку, сделал свистульку, пищик. И когда
я сказал: "Ты поймешь позже, сынок", он быстро поднес пищик к губам и в
ответ мне издевательски свистнул.
Я заложил руки за поясницу: левая удерживала правую. Я молчал. Не
потому, что помнил о своей вине. Но если продолжать спор, он уйдет из
экипажа. Уйдет, чтобы не работать рядом со мной. "Рано, - думал я, -
сжимая руку. - Рано".
В его глазах - глазах Ольги - укор, вызов, злость, почти ненависть. Как
он был похож не нее в ту минуту, как похож!
...И снова мне кажется, что марево меняет очертания. Это потому, что
светило поднялось уже в растопленное оловянное небо. Оттуда бьют языки
синего пламени. Печет сквозь скафандр, сквозь череп. Кажется, что мозг
плавится. И вот уже шлем скафандра, и шапочка, и волосы будто и не
существуют. Все это чужое, постороннее. Шлем скафандра как бы одет прямо
на шею. А под ним кишат и барахтаются раздавленные мысли, воспоминания,
пробуют выбраться наружу. Тонко и пронзительно где-то свистит, завывает:
если бы здесь был ветер, я бы подумал - "ветер", если бы песок был,
подумал бы - "песок". Но здесь нет ничего привычного, кроме тверди из
базальтов и гранитов, кроме адской жары и... марева. Вот оно оставляет
скалу и устремляется ко мне. Обтекает груды камней, оставляя на них
какие-то светящиеся точки...
Оно все ближе и ближе. И вдруг исчезают корабль, скалы, языки пламени,
льющиеся с неба. Нет, не исчезают, а отделяются. Я вижу их сквозь
зеленоватую дымку. Проходит саднящая боль в голове, в ноге. По телу
разливается истома. Я чувствую обе ноги...
И еще ничего не понимая, я уже каким-то шестым чувством знаю: спасший
меня - рядом. Не могу увидеть его, притронуться к нему, но могу обратиться
к нему с надеждой, что он поймет. И я говорю:
- Спасибо за спасение. Кто ты?
Конечно, я не надеюсь сразу услышать ответ, я даже не питаю надежд, что
он понял меня. Но едва успели затихнуть мои слова, как где-то совсем
рядом, а, может быть, во мне самом прозвучало.



2

Я уже давно заметил его. Маленькая скрюченная фигурка рядом с