"Игорь Росоховатский. Утраченное звено (Авт.сб. "Утраченное звено")" - читать интересную книгу автора

огорчило, когда он начал искать для себя "оправдательные мотивы" и винить
в предвзятости одного из членов жюри. Выходит, я что-то проглядел в своем
сыне. И немудрено. Полеты, полеты... А сын тем временем рос. Я не сумел
вовремя нейтрализовать похвалы и комплименты в его адрес. Но прекратить
длительные отлучки не собирался. Не мог. Я уже накрепко привык, что Глеб
гордится мной, собирает газетные и журнальные вырезки, показывает их своим
друзьям...
Шорох слышится снова, затем звучит протяжное гудение. Мерцающее облако
меняет очертания и цвет. Иссиня-черное, оно успело перемолоть отрог горы и
создает из него подобие арки. Может быть, это не марево? Но в таком случае
что же? Инопланетный корабль в защитной оболочке? А почему в нем
проступает лицо человека?
Голова кружится, разламывается от боли. Такое состояние уже было у
меня. Еще в юности я попал в аварию на планере. "Легкое сотрясение мозга",
- диагностировали потом врачи. А мне никак не удавалось вспомнить, на
самом ли деле было падение, набежавшее под углом в сорок пять градусов
поле, хруст дюраля, удар лицом о панель приборов. Осталась боль в губе, и
я осторожно касался языком соленой вспухшей губы, пробуя ее "на
реальность". Но как только я отнимал язык, мне казалось, что ничего не
было, а падение просто почудилось.
Теперь же вместо разбитой губы - громада "Омеги", как непреложный факт
случившегося. Почему же опять появились сомнения? Их пробудило
возникновение "марева". Слишком уж неправдоподобно и призрачно мелькнувшее
в нем лицо, слишком похоже на бред. А если причина этого - сумасшедшая
надежда на помощь и действие на мозг лучей? Воображение способно и не на
такое...
Надо как-то проверить реальность того, что я называю "маревом", хотя бы
независимость его существования от меня. Попробую исследовать его.
Во-первых, надо проверить версию об инопланетном корабле, чтобы избавиться
от соблазна несбыточной надежды. Но как это сделать?
Пытаюсь сосредоточиться на мысли-призыве о помощи. Включаю
биоимпульсный усилитель, вкладываю в призыв всю силу воли, эмоций. Затем
сигналю прожектором, применяя все известные мне межпланетные коды.
"Марево" никак не реагирует на мои попытки контакта, но и не исчезает.
Светило поднимается над горизонтом - багрово-синее, разбухшее, похожее
на чудовищного спрута. Скалы начинают светиться. Температура повышается до
пятидесяти градусов по Цельсию. Даже сквозь фильтры шлема долетает
какой-то смрад, напоминающий запах паленой пластмассы...
Задыхаюсь. Кожа на губах превращается в лохмотья. Язык деревенеет...
Переключаю регулятор до конца. Все. Запаса кислорода хватит еще минут на
двадцать. А потом? Не думать! Вспоминать о другом!
...После того, как Борис вытащил меня из вездехода и мы вернулись на
Землю, я долго объяснял шестилетнему сыну, почему у меня обгорели волосы и
брови. А он снова ненова спрашивал: "Ты больше не полетишь туда? Больше не
полетишь?" "Да, да!" - соврала за меня Ольга и прижала сына к себе.
Золотистые искорки в ее глазах потемнели...
Мои воспоминания обрываются. Мне кажется, что очертания марева вдруг
изменились, что оно каким-то образом слышит мои воспоминания и реагирует
на них. Вот до чего может дойти больное воображение. Ну, какое дело мареву
до моих воспоминаний?