"Игорь Росоховатский. Фильм о тигорде (Авт.сб. "Утраченное звено")" - читать интересную книгу автора

- Вы, наверное, слышали, что я выступал в прессе против опытов в таких
масштабах...
- О масштабах тебе трудно судить, пока...
- Пока я не окажусь в роли косули?
Его вислые усы весело запрыгали:
- Ладно, ладно, мы здесь регулярно смотрим передачи "В мире животных" и
следим за успехами "мэтра документального кино". Однажды я даже
похвастался, что работал с тобой под одной крышей. Между прочим, мне не
поверили. Пока это не подтвердил "конструктор" тигордов... - он заглянул
мне в глаза, - старший инженер... Татарский...
- Мишка?
Теперь все его сухощавое подвижное лицо с крупными чертами участвовало
в улыбке, даже уши, похожие На блины, двигались - и я понял, что это и
есть главный сюрприз, который он мне обещал при встрече.



3

Мы сидели на веранде лабораторного корпуса номер один. Разговор наш то
и дело прерывался вопросами "помнишь?" Толстенные Мишины щеки
раскраснелись, он бурно жестикулировал, и мне странно было узнавать
прежние черты порывистого синеглазого юноши с пушистыми ресницами, которым
завидовали девушки, с очень белой кожей лица, часто вспыхивающего
стыдливым румянцем "от корней волос до шеи". Теперь рядом со мной сидел
рано располневший человек с брюшком, выпирающим глыбой над поясом. Капли
пота выступали на его лбу, скатывались вниз, и он, досадливо морщась,
слизывал их с верхней губы. И так не соответствовал ни прежний, ни
сегодняшний его облик "создателю тигорда", что у меня сорвался вопрос:
- И ты создал это страшилище? Почему? Зачем?
Он белыми крупными зубами прикусил нижнюю губу, как бы удерживаясь от
моментального ответа, давая себе время обдумать его. Густые ресницы на
несколько мгновений притенили глаза.
- Помнишь наши мечты об идеальном животном мире? О мире, основанном не
на вражде и насилии?
- Фауна Утопика?
- Да, Фауна Утопика! - повторил он с вызовом.
Я скосил глаза на щербатый профиль с крупным горбатым носом и вислыми
усами. Наш старый учитель не улыбался. Его пальцы с узловатыми утолщениями
слегка барабанили по столу.
Только сейчас, отведя взгляд от Михаила, я очень ярко вспомнил его
прежнего, юного, восклицающего: "Человек не будет мириться с жесткостью
мира природы! Да и в самой природе наряду с враждой и борьбой существует
симбиоз, как оборотная сторона медали. Пусть мне тысячу раз говорят: "Это
невозможно!", но мы повернем медаль и сделаем оборотную сторону лицевой!"
И когда я снова смотрел на Михаила, воспоминание о "юноше бледном со
взором горящим" как бы наложилось на его нынешний облик, придав ему
недобрую карикатурность. Природа отомстила ему, как, впрочем, "мстит" она
и тем, кто покорно соглашается с ее законами. А в дополнение к моим
воспоминаниям прозвучали слова Михаила: