"Игорь Росоховатский. Стрелки часов. (Научно-фантастическая повесть) (сборник Люди и Сигомы)" - читать интересную книгу автора

подбородком, выдвинутым вперед, как форштевень корабля. Его уважали и
побаивались.
Я не знал, как приступить к делу, и начал издалека, словно хотел услышать
от него, какое значение имеет борьба со старостью. Степ Степаныч сначала
внимательно слушал меня, потом рыжие гусеницы грозно вздыбились на
переносице.
- Так вы хотите навязать мне участие в той работе? Если не ошибаюсь, вы
начали ее, еще не будучи директором? - Последние слова он подчеркнул для
большей ясности.
- Ну почему же навязать? - Я почувствовал, как мои щеки и уши начинают
гореть.- Если не хотите...
- Черт с вами, нагружайте! - рявкнул Степ Степаныч, словно делал мне
величайшее одолжение. Он старался не выдать своей заинтересованности.
Я понял это и решил поиграть с ним:
- Впрочем, вы в самом деле очень заняты...
Он нетерпеливо двинул тяжелыми плечами грузчика:
- Но я же сказал "черт с вами!". Какое вам дело до всего остального?
Выкладывайте, что я должен делать.
Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. Я почувствовал, что контакт
налаживается.
- О гипотезе "секундных, минутных и часовых стрелок" вы знаете,- сказал
я.- Не укладывается в эту гипотезу период относительного равновесия:
тридцать - сорок пять лет. Здесь механизм часов должен бы действовать
через гормональный баланс, который может служить замедлителем. В общем,
проблема сводится к тому, что время организма течет неравномерно не из-за
самого механизма часов, а из-за других факторов, воздействующих на него.
Нужно определить, что это за факторы. Вот тут вы и могли бы помочь.
Я развернул перед ним листы с графиками и формулами.
- Возьмите их с собой. Посмотрите, выпишите, что нужно, потом отдадите.
- Что с вами поделаешь! - покровительственным тоном завел он старую песню,
но сразу спохватился, собрал бумаги и выплыл из кабинета, как фрегат из
гавани.
Едва дверь закрылась, как в нее постучали. Я сказал:
- Войдите.
Передо мной возникла новенькая. Ее глаза зло щурились, как будто видели
живую мишень в прорези прицела.
- Меня выгоняют из лаборатории! - сказала она с таким видом, словно я
должен был вознегодовать или, по крайней мере, удивиться.
- Ну и что же? - спросил я.
- Это несправедливо! Ведь не выгоняют же Нолика! Я посмотрел ей в глаза.
Они были серьезны и полны гордого негодования. В повороте головы
угадывалась напряженность и готовность драться. В конце концов, она была
права.
- И потом, у меня еще не закончился испытательный срок.
- Несколько дней вам ничего не дадут,- проговорил я, и ложбинка на ее
переносице обозначилась явственней, а подбородок задрожал.- Если хотите,
переведем вас в отдел систематики. Там неплохо, спокойно.- Я не переносил
женских слез.
- И почти нет стеклянной посуды?
Она еще пыталась шутить, и это меня тронуло.