"Игорь Росоховатский. Дорога к вам. (рассказ) (сборник Люди и Сигомы)" - читать интересную книгу автора

и многограннее.
- Конечно, пока не удается с абсолютной точностью восстановить
личность. Часть биографии неизбежно теряется, могут возникнуть новые
варианты воспоминаний, переживаний,- продолжает Николай Иванович, и я
понимаю, почему не мог вспомнить всего.- Но основная специфика личности,
отраженная в ее делах, биографии, остается. Специфика личности - это ведь
очень важно для решения той или иной проблемы. Чтобы свыше тысячи лет тому
назад высказать догадку о микробах, нужен был именно дальнозоркий ум
Ибн-Сины. А сейчас, обогатившись новыми знаниями, он снова сможет глянуть
на сотни лет вперед. Вы, например, по-своему решили сложную задачу и
ответили на то, как создавались клетки. Часть общих сведений запишут в
вашу память в третьем цикле, остальное узнаете в процессе обучения. А
узнать вам нужно много. И что "неделимый" атом делим, и что "независимое"
время зависит от скорости движения...
Он говорит, слегка растягивая слова, старается оценить каждое из них
прежде, чем произнести, вложить побольше смысла и точности.
Пожалуй, он, гений, непонятый современниками, чувствует себя
современником здесь, в новом веке. Ведь это он давным-давно говорил
студентам: "Человек родился быть господином, повелителем, царем природы".
Это он всю свою прежнюю жизнь искал "ту силу, которая дозволяет нам
торжествовать над ужасом смерти".
Когда-то я думал: человек в конце жизни теряет все, что приобрел,
"Теряет" - не то слово. Потому что человек не терял ни опыта, ни знаний,
ни интеллекта. Он оставлял их - частицы своего "я" - в своих делах. Он
старался оставить побольше их для современников и потомков - ради
достижения цели, которой он отдал всего себя. Он еще не знал, что этим
самым оставляет для себя возможность вернуться. И это незнание является
доказательством его мужества.
Невольно приходят на ум слова отца Андриана: "Создание жизни - дело
господа, и смертным не дано постигнуть великую тайну". Что бы он сказал
сейчас?
Вспоминаю чудовище там, в комнате, которое смотрело на меня одним
человечьим глазом. Очевидно, это был какой-нибудь врач, выслушивавший меня
с помощью прибора. Хочу улыбнуться, но улыбка выходит грустной. Может
быть, потому, что я так отстал, так мало знаю?..
Узкая ладонь Николая Ивановича мягко ложится на мое плечо. В его глазах
светится сочувствие. В лавине новых впечатлений я не успел оценить его
внимательности и чуткости. Может быть, такие же чуткие все люди сейчас...
- Я тоже прошел через это,- вполголоса произносит Николай Иванович.-
Поверьте, это пройдет.
Отрицательно качаю головой - слова здесь не нужны.
Бросаю взгляд на Кима. Он копается в каком-то ящичке, не смотрит в нашу
сторону. Но по его напряженной позе я догадываюсь, что он прислушивается к
разговору.
Николай Иванович крепче сжимает мое плечо:
- Вы много изведали в своей жизни и горя и радости - радости любви и
семьи, мужества, борьбы. Но какую наибольшую радость знали вы?
Без чего жизнь показалась бы вам бесполезной?
- Радость познания, творчества,- отвечаю и быстро добавляю:
- Но она немыслима без борьбы, без любви, без всего остального...