"Игорь Росоховатский. Шутка госпожи Природы" - читать интересную книгу автора

старик до сих пор не умер. Семь месяцев назад, заметив серый цвет лица
Ньгаячокве и насильно осмотрев его, Уолтер установил у негра рак желудка с
метастазами в поджелудочную железу. "Смерть будет для бедняги избавлением",
- подумал доктор.
Даже на хлопковых плантациях сеньора Луиса Фернандес де Арготе трудно
было найти человека несчастнее старого Ньгаячокве. Когда-то у него была
жена, которая ему казалась красивой, восемь детей. Жена умерла на поле от
солнечного удара, старшего сына застрелил надсмотрщик, младший умер в
шестнадцать лет от истощения. Один за другим все родные и близкие уходили
из его жизни. Ньгаямокве остался один. Если не забегала дочь соседки,
некому было даже подать ему воды.
Как только он слег, горячая похлебка почти исчезла из его рациона, и
старый негр питался преимущественно сырыми плодами и овощами.
- Я уезжаю, старина, - сказал Уолтер. - Я уезжаю надолго и далеко с
сеньором Луисом, который тяжело болен.
- Счастливого пути, маса доктор, - откликнулся негр. - Когда вы
вернетесь, старого Ньгаячокве уже не будет.
- Не болтай чепуху! - прикрикнул Уолтер. - Разве я не лучше знаю?
- Вы знаете лучше, маса доктор, - согласился негр, - Спасибо за все,
что сделали. Такого доброго доктора не найти во всей Анголе. Пусть боги
охраняют вашу доброту!
- Я оставлю тебе немного денег, старина, дашь их соседке, чтобы она
готовила похлебку, - сказал Уолтер, кладя деньги под циновку около старика.
- Когда начнешь работать, вернешь мне долг.
- Я обязательно верну вам все. И за горькую воду... Как только выйду
на плантацию... - проговорил Ньгаячокве, и его глаза увлажнились.
Доктор посидел около больного еще несколько минут. Ньгаячокве закрыл
глаза и, казалось, уснул. Но это был не сон, а бесконечная усталость. Перед
глазами негра мелькали волны Кунене и его молодая жена, плывущая в утлом
челноке. Он никак не мог вспомнить ее имени, и ему было очень обидно - ведь
они прожили вместе два десятка и еще шесть лет...
Уолтер вышел из хижины, и жаркий воздух показался ему свежим и
душистым. "Bерну... как только выйду на плантацию", - вспомнил он слова
негра. - Эх, бедняга, если за жизнь сеньора Луиса я не поставил бы и
тридцати анголаров против ста, то за твою не поставлю и одного против
тысячи. Потому что если у сеньора Луиса - могучий организм и большие
деньги, которые поставят eму на службу Bce достижения медицины, то у тебя -
ни того, ни другого".
Уолтер мыслил логично. Он забыл только об одном - что госпожа Природа
иногда любит пошутить.
Сеньор Луис лежал на вращающейся койке перед кобальтовой пуШкой, и
потоки гамма-лучей пронизывали его тело. Больной чутко и настороженно
прислушивался к своему телу: вот заныло что-то в предплечье, напряглись и
ослабли мускулы ноги, зачесалась лодыжка... Здесь, впервые за всю жизнь,
сеньор становился самим собой - не плантатором, не членом "Клуба двадцати
семи", не наездником, а просто маленьким слабым человеком, скроенным из
костей, нервов, вен, артерий и прочего, который очень любит эти свои кости,
нервы, вены и очень бюится смерти. Все отошло на задний план - и дела, и
семья, и любовницы, и лошади. Как только он оставался наедине с кобальтовой
пушкой, исчезала гордость, испарялись властность и жестокость, пропадала