"Вениамин Росин. И здесь граница...(Документальные повести) " - читать интересную книгу автора

Живое слово куда доходчивей. Не торопясь, по душам побеседуй, расскажи
ребятам, как рассказал бы своему сыну или младшему братишке".
Решено: по бумажке читать не будет, но конспект набросать необходимо.
Чтобы чего не забыть, важного не упустить.
Но как же лучше начать?
Может быть, так: "Я, Кублашвили Варлам Михайлович, прапорщик, член
КПСС... Имею награды: орден Октябрьской Революции, два ордена Красной
Звезды, одиннадцать медалей. А именно: "За отвагу", "За боевые заслуги", "За
отличие в охране государственной границы СССР", "За безупречную службу"...
Стоп! - остановил себя. - Никуда не годится. Анкета какая-то, а не
выступление перед школьниками. Разве интересно будет ребятам слушать
перечисление всех моих наград?"
А что, если взять да рассказать им свою биографию? Но биография у него
самая обыкновенная. Родился в тысяча девятьсот двадцать третьем году в
Грузии, в небольшом горняцком селении Ахалдаба. Оно как раз на полпути от
Кутаиси до Ткибули... Семья работящая, дружная.
Отец и старший брат Грамитон были шахтерами. Нет, не просто шахтерами,
а влюбленными в свое дело мастерами высокого класса. Едва сойдутся, только и
разговоров о креплении, угольных пластах, отбойных молотках, новых методах
проходки...
С детства проникся Варлам уважением и любовью к нелегкой горняцкой
профессии. Окончив семилетку, стал электромонтером и, изучив слесарное дело,
спустился, по семейной, что ли, традиции, в забой.
"Там, на шахте угольной, - как поется в песне, - паренька приметили..."
Вскоре назначили - шутка ли! - помощником механика.
Поработать, правда, довелось недолго, всего до середины сорок второго
года.
Тяжелое то было время. Фашисты рвались в глубь Советского Союза. И хотя
у него, как у шахтера, была бронь, Варлам наотрез отказался от этой льготы.
Еще дед говорил: "Кто не служил в армии, тот не мужчина". А тут Родина в
опасности, он же, молодой и здоровый, - в глубоком тылу.
И вот наступил столь памятный день отъезда из родного дома. Мама
сварила свое коронное блюдо - бозбаши (вряд ли кто-нибудь сможет вкуснее ее
приготовить этот суп из жирной баранины со всевозможными специями), испекла
пирог с сыром, чурек.
Усевшись за стол рядом с Варламом, прижалась поблекшим лицом к его
плечу, тихо сказала:
- Ешь, родной, ешь!
Мама держалась молодцом, но, начав укладывать нехитрые пожитки в
фибровый чемоданчик, не выдержала, заплакала.
- Не дожил отец! Не дожил... Одной приходится провожать тебя на фронт!
Отчетливо, точно это было вчера, помнит он прощание у желтого
двухэтажного здания вокзала. Помнит, как мама, обняв его, прошептала:
"Сынок... Родненький мой..." - и умолкла, глотая слезы, не в силах вымолвить
больше ни слова.
Натужно запыхтел окутанный клубами пара паровоз, протяжный гудок - и
поезд тронулся с места. Станционные постройки медленно поплыли назад. На
перроне, среди множества провожавших, прижав руки к груди, стояла мама.
Волосы выбились из-под шарфа, но она, жадно всматриваясь в окна вагона,
ничего не замечала. Только бы увидеть, хоть еще один раз увидеть своего