"Вениамин Росин. Трясина (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

промедления.

Навстречу, опираясь на палку, ковылял худощавый старик с небольшой
рыжеватой бородкой. Несмотря на теплынь на нем суконное полупальто. Часто
моргая выцветшими глазами, он с любопытством уставился на крупную,
смахивающую на матерого волка, серую собаку. Переложил посох в левую руку и
поздоровался, приподняв заячью шапку над гладкой, как колено, головой.
Внимательно выслушав старшину, пожевал тонкими бледными губами,
неторопливо ответил;
- Неподалеку, за переездом, девчонка корову пасет... Еще ейную мамашу
встретил, а больше никого. Чего нет, того нет, выдумывать не стану...

Словно смазанные маслом, матово поблескивали рельсы. Дальше -
свежевыкрашенная сторожевая будка у переезда. Устремленный в небо полосатый
шлагбаум, оповестительные щиты, входной семафор... Полустанок.
На душе у Васюты тревога. Неужели уехал?
Путь преградила застоявшаяся в низинке лужа. Буян повел в редкий
ельник... Позади остался завал сухостоя, поваленная буреломом вековая сосна
с прямым голым стволом. Во все стороны растопырились узловатые корни,
напоминающие щупальца какого-то морского чудовища.
"Ну и глухомань!" - подумал Михаил и снова провел извилистую стрелку
на влажной земле.


3.

В семье профессора Сухоставского обожали иностранные "красивые" имена.
Дочь (она умерла от жесточайшего воспаления легких) нарекли Жанеттой. А
когда появился мальчик, опять захотелось придумать что-то необычное. Долго
судили да рядили: то ли Рудольфом назвать сына, то ли Леонардом или...
Остановились на Ромуальде.
Вскоре погибла мать: утонула. Отец вечно в разъездах. Пожилую
глуховатую домработницу Ромуальд ни во что не ставил, пользуясь, по
существу, неограниченной свободой.
Приезжая, папаша обычно пропускал мимо ушей жалобы на непутевого
мальчишку. И когда старуха очень донимала его своим брюзжанием, Кирилл
Дмитриевич, обняв ее за худенькие плечи, добродушно улыбался:

- Ну что ты, Дорофеевна, хочешь от него? Кто не был молод, тот не был
глуп. Угодил парень мячом в окошко, подрался с кем-то, рубашку изорвал... Да
велика ли в том беда?.. Искалечил, говоришь, кота из рогатки? Вот это уж
весьма даже нехорошо, просто никуда не годится... Обещаю поговорить с ним
самым серьезным образом. Не простительная жестокость... А что, Дорофеевна,
если это не он? - тут же спрашивал со скрытой надеждой, заглядывая старухе в
глаза. - Разобраться надо. Необоснованным обвинением легко травмировать
ребенка.
- А ты и разберись, на то и отец! - гневно бросала та и, обиженно
поджав губы, уходила на кухню.
Расспрашивать да выпытывать, кто стрелял из рогатки, профессор считал
для себя неудобным, да и не слишком ему этого хотелось.