"Николь Розен. Две недели в июле " - читать интересную книгу автора

этом доме. Или так, или никак. Он не так резко сказал, но смысл был таким. И
она согласилась. Разумеется. Она не хотела, чтобы было "никак". Может, это и
к лучшему. Он хочет представить ее своим друзьям, близким людям. Хороший
признак. Доказательство, что он включает ее в свою жизнь. Что это серьезно.
В любом случае, она знает, что согласилась бы на все. Их встреча была
такой прекрасной, пробудила в ней столько надежд, что она не хочет испортить
ее отказом. Встреча с неисповедимой судьбой... Ей тоже понадобилось время,
чтобы все осознать.
Поездка в зарубежный город, конгресс. То, что там с ней произошло,
могло бы, как это часто и случается, остаться просто воспоминанием о
приятной мимолетной встрече, без последствий и сожалений. Она смирилась с
этим. Напрасно не мечтать - вот девиз, которому она следовала после того,
как рассталась с Жеромом. И поступала соответствующе, когда какой-либо
мужчина входил в ее жизнь. В поездку на конгресс ее увлекла Лола, которая
видела, что она тоскует. Давай, давай, это будет забавно, сказала она. Там
будет полно всяких психологов, философов, литераторов, ученых. А будет
скучно, займемся туризмом. В этом вся Лола. Она легко переходит от одного
мужчине к другому, не устраивая драм. А если и страдает, то никогда этого не
показывает. Клер завидует ей. И любит быть с ней. Она живая, веселая, хорошо
на нее действует. Да и даты ей подходили - как раз выходные, когда она будет
без мальчиков. И она решилась.
Все началось очень мило. Она села в самолет с ощущением свободы,
которое она всегда испытывает в путешествиях. Чувствовала себя легкой,
свободной, готовой к приключениям. Конечно, ее не так интересовала тема
конгресса, на котором творческие люди смежных дисциплин обсуждали
современные вопросы, как возможность провести два дня в другом городе, на
солнце, в хорошей компании. Все же имя Марка в программе выступлений вызвало
ее интерес. Имена всегда имеют значение. Философ Марк С, чьи статьи на
актуальные темы часто появлялись в печати. Раза два она смотрела интервью с
ним по телевизору. Она нашла его красивым, блестящим оратором, и хотя не
испытывала большой склонности к философии, ей понравились острота и стиль
его выступлений, в которых чувствовалась строгость, даже некоторая жесткость
суждений. Она внимательно рассмотрела его, когда он поднялся на трибуну.
Лицо строгое, как на портретах кисти Дюрера, с резкими чертами - не иначе
как просвещенный монах, увлеченный какой-то идеей. Савонарола, подумала она,
слушая, как он резко и точно критиковал своих оппонентов. За строгостью
суждений она почувствовала увлеченность, которая ей импонировала. Она решила
подойти к нему.
Все произошло с удивительной легкостью. Она подошла к нему во время
перерыва, задала пару вопросов и сразу же почувствовала, что он тоже
свободен. Он стоял в центре оживленной группы, держа в руках пластмассовый
стаканчик, но сразу же отошел, чтобы поговорить с ней. Взгляд его оживился,
как у хищника при виде жертвы, а она стояла покорная и улыбающаяся. Все шло
так, как будто было спланировано заранее. И очень естественно, потому что не
было никакого умысла. Просто во второй половине дня, когда участники
конгресса вернулись в гостиницу и готовились выйти на ужин, она подождала
его, сидя в холле. И когда увидела, как он отказался пойти со своими
друзьями и, когда те ушли, направился к ней, она поняла, что выиграла. Он,
вероятно, думал то же самое, они прекрасно понимали друг друга. Он сказал
ей: пойдем - и она поднялась, чтобы пойти за ним.