"Наталия Рощина. Плач палача" - читать интересную книгу автора

вместе - семнадцать лет все-таки, изо дня в день. Все горести и радости,
маленькие победы и поражения, успехи и неудачи - все осталось в сердце.
Каждый этап взросления дочери Алевтина Михайловна помнила очень отчетливо,
ей не с кем было делиться своими переживаниями. Но она никогда не жалела о
том, что в ее жизни однажды появилось крохотное существо. Память вдруг
отшвырнула ее к самому началу, к первому дню их знакомства. Акушерка
положила только что родившуюся девочку ей на грудь и улыбнулась:
- С дочкой вас! Знакомьтесь. Горластая, значит, все будет замечательно!
Посмотрев на девочку, Алевтина забыла все те мучения, которые пришлось
пережить, прежде чем она появилась на свет. Место разрывающей все тело боли
заняла бесконечная нежность. Слезы сами лились из глаз, и были они такими
сладкими. Осторожно прикоснувшись к малышке, она сразу обратилась к ней по
имени: "Ну, здравствуй, Ниночка, моя принцесса..."

Она родила ее в тридцать семь. От любимого мужчины, в тот момент, когда
она совсем не была готова к материнству. Вернее сказать - перестав напрасно
мечтать и мучиться по этому поводу. Она считала, что ее жизнь была серой,
скучной, сама она - блеклой, боящейся лишний раз поднять глаза и оглядеться
вокруг. Некому было подсказать, что нужно расправить плечи и ходить с гордо
поднятой головой. Что нет повода настолько бояться людей, нового, жизни
вообще.
С самого детства ей пришлось быть хозяйкой своей судьбы. Она рано
повзрослела - после смерти матери надолго пришлось забыть о том, что она все
еще маленькая девочка. Вскоре в доме появилась новая хозяйка. Жить с отцом и
мачехой было нелегко. Новая жена отца невзлюбила Алевтину более остальных
детей, вымещая свой потаенный гнев в постоянной, бесконечной работе, которую
возлагала на падчерицу. Но Алевтина успевала все: доить корову, убирать в
хлеву, выгонять птицу на сочные луга за околицей села. Ее маленькие ручки не
знали покоя. Работа менялась в зависимости от времени года. Аля
присматривала за младшими братьями и сестрами, помогала заготавливать еду
для скота, падая к вечеру с ног от усталости. По вечерам вязала бесконечные
носки, варежки, шарфики. При этом она сносно училась, проявляя особый
интерес к литературе. Но читать дома удавалось редко. При виде книги в руках
падчерицы мачеха впадала в гнев. Она ничего не говорила о том, что ей не
нравится, никогда не повышала на детей голоса, но умела несколькими словами
заставить их делать то, что хотела она. В большей степени это касалось
Алевтины. Остальных приемных сыновей и дочерей она не так замечала,
предоставляя им мало-мальскую свободу. Но невысокую с длинной косой девчушку
она изматывала, как могла.
Иногда Алевтина собиралась поговорить с отцом обо всем, что наболело.
Она хотела рассказать ему, как тяжело ей стало жить в отчем доме, где больше
нет ласки, тепла. Где хозяйничает эта молодая, не знающая жалости женщина,
велевшая с первого дня называть ее Варварой Петровной. Да по-другому и язык
бы не повернулся - мачеха расставила все по местам с самого начала.
Родившиеся Прохор и Матвей обращались к ней "мама" и получали от нее заботу,
на которую она была способна, а остальным доставались жалкие остатки от
того, что называется вниманием, чуткостью. С годами Але так хотелось узнать,
что же привлекло отца в этой широкоплечей, грубоватой женщине? Почему он
решил привести ее в дом и сделать полновластной хозяйкой? Он совсем забыл о
матери. Даже на ее могилу детям приходилось ходить тайком. Неужели отец не