"Наталия Рощина. Линия судьбы " - читать интересную книгу автора

заметил. Именно в такие моменты Ксения хотела стать ей ближе. Однако все
оставалось на уровне неосуществленного желания. Никогда, ни разу девочка не
смогла позволить себе спросить: откуда эта тоска? В их семье не было принято
говорить по душам.
Ксения легла на диван, скрестила руки на груди, глядя в потолок. Она
гнала от себя мысли о маме, потому что ее неприкрытое отчаяние огорчало
больше, чем отказ отца, из-за которого возник неприятный разговор.
Неприятный отказ! Убийственный, перечеркивающий все планы Ксении! Они не
имеют права распоряжаться ее жизнью! Сколько раз она делала то, что от нее
хотели. Сколько раз она соглашалась на их самый весомый довод: "Мы хотим
тебе добра". Ксения сердцем понимала, что родители не желают ей зла, а у
мамы в глазах была такая мольба. В большинстве случаев, только ради того
чтобы доставить радость матери, Ксения соглашалась идти путем, который ей
выбирали. Музыкальная школа, танцевальный кружек, дополнительные занятия
английским, переход в другую школу, поверхностная дружба с девочками из
приличных семей, учеба на факультете иностранных языков. Все было подчинено
только им известной цели, а когда Ксения пыталась протестовать, то отец чаще
был груб, а мама отмалчивалась, потупив взгляд. Она никогда не позволяла
себе спорить с мужем при дочери. Ксения была уверена, что без нее она и
подавно не делает этого. Что бы он ни говорил, мама воспринимала это как
единственно верное, неоспоримое, не требующее доказательства и запрещала
кому бы то ни было считать иначе. Ксении казалось, что мама всю жизнь
заискивает перед ним. Не понимая причин, она никогда не пыталась спросить у
матери, почему она так себя ведет. Вот и сегодня Вера Васильевна
поддакивала, поддерживала отца, взывая к разуму Ксении.
Но они забывают, что она уже не ребенок, чтобы контролировать каждый ее
шаг и, тем более, решать за нее такой важный Вопрос, как замужество! В каком
веке они живут? В какой стране? Что за дикость? Никто не вправе ломать
человеку жизнь, оправдывая это мудростью прожитых лет, любовью к
единственному ребенку. Отчаяние переполняло ее. Ксения закрыла глаза. Она
вдруг подумала, что было бы здорово больше и не открыть их. Пройдет время,
родители не выдержат ее долгого затворничества, ворвутся в ее комнату. Они
увидят ее бездыханное тело и только тогда почувствуют, что совершили
непоправимую ошибку. И даже отец расчувствуется. Ксения прожила на свете
немногим больше двадцати лет, но и этот опыт подсказывал ей, что человек
зачастую осознает истину, лишь потеряв что-либо или кого-либо безвозвратно.
Ксения снова представила, как мамины глаза наполнятся слезами, как будет ей
одиноко на этом свете рядом с грубым, вечно погруженным в свои обиды на весь
свет мужем, и решила, что ее фантазия слишком жестока.
Ксения медленно раскрыла глаза. Она не могла никого видеть, слышать,
была не в состоянии воспринимать мир, потому что он отвернулся от нее,
показав самую неприглядную, вечно скрываемую сторону. Происходит самое
обидное - близкие, родные не понимают тебя и, считая доводами банальные
фразы, ставят условия, распоряжаются твоей жизнью. А жить тебе, жить и
расхлебывать то, что называется родительской мудростью и любовью. Они не
имеют права! Неужели не ясно, что на определенном этапе необходимо оставить
человека в покое? Пусть он совершает ошибки, не имея возможности кого-либо
упрекать в этом. Потому что, не найдя в себе сил и способностей идти
желаемым путем, ему не на кого будет сбросить груз неудач. Придется либо
согнуться под ним, либо искать другой путь. Слабый выберет первый путь,