"Василий Васильевич Розанов. О священстве, о древних и новых жертвах" - читать интересную книгу автора

Василий Васильевич Розанов

О священстве, о древних и новых жертвах

Доклад, прочитанный на 2-м Религиозно-философском собрании в
С.-Петербурге в ответ на прения, возбужденные докладом В. А. Тернавцева:
"Русская церковь перед великою задачею"делало, и опять же тысячу лет
интеллигенция была или скептична, или еретична, - чтобы рассеять наши
публицистические надежды и заста вить спуститься ниже, глубже. На наш
тревожный вопрос: "Отчего мы разошлись?" - в поверхностном слое публицистики
вовсе нет никакого ответа или есть ответы пустые. Подобно тому как некоторые
запутан ные вопросы арифметики, например о непрерывных дробях, находят
решение свое только в высшем алгебраическом анализе, так и тема, конечно
публицистическая, о расхождении интеллигенции и церкви, име ет решение не в
собственной своей сфере, а в религиозной или, точнее, в
философско-религиозной.
Присмотримся к духовенству, вдумаемся, оценим. Не есть ли это личный и
живой, ходячий фетишизм? Говоря это, я не укоряю, а опреде ляю. Ибо
очевидно, каждое духовное лицо, принимая сан, вступает в ячейку, не им
приготовленную, и в которой он не может пошевелиться. Итак, укорам здесь нет
места. В ризах священник, в эпитрахили, и он же просто в рясе - как бы
различное бытие. Он в ризе - как бы икона в окладе; без ризы - живопись без
отнесения к ней молитвы. От царя до нищего перед священником в эпитрахили мы
все безмолвны, безропот ны, покорны. Нельзя не заметить на литургии, что мы
молимся святому месту (храма), святой службе, но немножечко молимся и
священни кам. Самое слово "священник" близко к "святой человек". Почему-то
одеяния их, именно ризы, получили тот же металлический, золотистый или
серебристый отлив, так и оклады на образах: тенденция, невольная и
бессознательная, к слиянию - очевидна. Усопший архиерей часто переходит на
образ (святители Николай, Филипп, Алексей, Петр, Иона); и, конечно, жизнь
всего духовенства тянется сюда, все они узкою тропою, тесным путем идут как
бы на алтарную стену. Не доходят, падают, но это - все равно: важна верхняя
площадка, на которой стоят избранные. В попечении об этом "узком пути Марии"
духовенство и забыло мир, широкие пути Марфы, забот, трудов, реальной помощи
реальному миру. Священники и особенно черное духовенство, суть поклоняемые
dii minimi[2], нижний ярус христианского Олимпа; да это ясно и выражено в
словах: "земные ангелы, небесные человеки". Откуда так все сложилось? Пошло
все от таинства священства. Уже в первые апостольские времена священники
"рукополагаются" (Деяния. IV, 23: "рукоположив пресвитеры в каждой церкви").
Какое это имело значение? И Авраам, посылая слугу отыскать жену Исааку, и
Иаков, благословляя детей, - "возлагают руки им на голову". Это - знак
отечества рукополагающего; знак учительства; жест заботы, повеления,
поручения. Но посланный, получивший поручение, или учитель - еще не суть
"священники". Развилось понятие об особой "благодати свя щенства". И вот
тут, мне кажется, произошло в истории одно странное и мучительное
обстоятельство.
Когда древний закон был разрушен ап. Павлом как не нужный для спасения,
а jГ№s canonicum[3] еще не родилось, то в эту пору, так сказать,
"междуцарствия" двух законов, - для человечества, которому нужно же было
чем-нибудь руководиться в подробностях жизни, создано было понятие и чувство