"Артур Л.Романов. Личный архив полковника Арчи " - читать интересную книгу автора

раздирали противоречия и кто за любые деньги доставал журнальчики начала
века и отнюдь не порнографического содержания ? А твои стишки того же
периода ? Да их можно к истории болезни подшивать. Кто отрекся от всего
этого, как только получил диплом ? Что думал пройдет все бесследно ? Ан
нет-с! Извольте-с пожинать то, что посеяли в молодые годы. Да в конце-то
концов - что молодость ? Кто не рекомендовал своим пациентам смотреть то-то
и то-то, читать это и вот это, а сам только тем и занимался ? Кстати и
советы раздавал столь легко именно потому, что всегда был в курсе всего
вредного и запрещенного. А Витька-оккультист, сосед по комнате в питерской
общаге, уж лет пять, как службы в церкви служит. Теперь твой черед настал
Итак диагностируем - шизофрения. Можно конечно присовокупить к этому
слову длинную формулировку, которая объяснит причину её возникновения, но
это ничего не изменит. Шиза она и есть шиза, что бы не было причиной.
Лечение - ... Ладно, хоть себе не ври. Отлично знаешь, что шизофрения
не лечится. Что же делать ? Ага, вот он и встал этот извечный национальный
вопрос, который на Руси задает себе не одно поколение. Обратиться к
коллегам и попытаться затормозить процесс ? Тогда конец карьере. А жить на
что будешь, детей кормить ? Нет, исключено. Да не нервничай ты! Пока что
обострений нет, значит ещё некоторый период мы сможем это скрывать.
Что-нибудь придумаем. Стоп! С кем это я разговариваю ? Похоже с самим
собой. Раздвоение личности ? Да, оно хоть и слабо выраженное. А ведь раньше
ты себе такого не позволял... Ну да ладно. В конце-концов с кем ещё можно
это обсудить ? И между прочим выкарабкаться из этого дерьма - это дело
чести для врача-психиатра.
Опа! Вот оно. Опять началось! Стоило всего-навсего какую-то лишнюю
секунду задержать взгляд на своем отражении в зеркале, как оно изменилось и
приняло до боли знакомый облик - тот самый, который мне доводилось видеть
лишь один раз - в детстве. Вместе с родителями я жил в маленьком северном
поселке на краю того, что называется Большой землей. В период летних
каникул мы, вся немногочисленная ребетня военного поселка, были
предоставлены сами себе и все свободное время пропадали либо в лесу, либо в
сопках. А в тот день я был один, сидел на берегу бурной речушки и наблюдал
за своим отражением в воде. В какой-то миг мне показалось, что я вижу в ней
не себя. Вернее себя, но какого-то другого. Мне было на вид лет тридцать
пять. Волосы были коротки до безобразия и выстрижены двумя бороздами от лба
к затылку. Однако это придавало виду воинственность, а отнюдь не
панковатость. От мочки левого уха к правому плечу тянулся еле заметный
шрам. На том мне была кольчуга и медальон с руническим знаком. Чисто
визуально я запомнил его и много позже узнал, что тот знак был ничем иным,
как печатью Одина - главного в сонме скандинавских богов. Руки были оголены
и лишь на запястьях обоих красовались кожаные браслеты утыканные шипами. В
этот раз мне удалось разглядеть и то, что вся прочая их площадь испещрена
цветными наколками на все ту же скандинавскую тематику. Как и в детстве он
смотрел на меня и, казалось, понимал так же как и я что мы с ним - одно и
то же. Удивление на его лице было под стать моему. Но стоило сморгнуть и в
зеркале я снова вижу себя в привычном белом халате. В памяти всплывает
череда событий из детства, которые я не мог объяснить тогда и даже сейчас
смогу сделать это весьма поверхностно. Три случая не повлекшие за собой
моей преждевременной кончины по непонятным для детского сознания причинам.
Как я уже сказал, мы в годы ранней юности были предоставлены сами себе. В