"Владимир Романовский. Богатая белая стерва" - читать интересную книгу автора

и налила в стакан до половины. Пригубила. Живая Легенда съел еще орех.
- Я не желаю ни в чем быть замешанной, - сказала Хелен сердито. - У
меня нет времени на все это [непеч.]. Что мне действительно нужно - хорошее
алиби.
Спокойно глядя на нее и никак не показывая - хочет ли он, чтобы она
продолжала говорить, или убралась бы вон из номера, из отеля, из его жизни,
Живая Легенда съел еще один орех.
- Мне нужно, чтобы ты им сказал, если тебя спросят... только если
спросят, понимаешь?... не нужно самому предлагать, если не просят... Ты
должен им сказать, что я провела ту ночь с тобой.
Он не ответил. Она поставила стакан на стойку мини-бара, подошла, села
рядом с ним и даже заютилась слегка, задвигалась, прижимаясь к его плечу.
- Сделаешь? Ради меня? Ну, вроде, как одолжение? Тебе они поверят, это
точно.
- Хорошо, - сказал он без энтузиазма. - Это какую же ночь ты со мной
провела?
- Что-что?
- Ты сказала что провела со мной ту ночь. Какую именно ночь?
Она закатила глаза. Затем терпеливо повторила,
- Ночь, когда убили моего зятя.
- Ага.
Он медленно кивнул, раздумывая.
- Где ты был в ту ночь? - спросила Хелен.
- Я не помню.
- В Калифорнии?
- Хмм. Нет.
- В Пенсильвании?
- Может быть.
- Нужно знать точно.
- Ага.
Он съел еще орех. Она погладила его по плечу.
- Как дочь? - спросила она.
- В порядке.
- Так ты запомнишь? Я была с тобой. В Пенсильвании.
- Да.
- И у нас был секс.
Он нахмурился.
- Разве?
- Нет. Но ты скажешь им, что был. Если тебя спросят. Не возражаешь?
- Сузуки может обидеться.
- Что еще за Сузуки?
- Женщина, с которой я нынче сплю.
- Н-да... - Хелен встала и опять схватилась за голову. - Как можно
спать с женщиной, которую зовут Сузуки, скажи мне?
- На самом деле у нее другое имя, - объяснил он. - Я не помню, как ее
на самом деле зовут. Она японка. Я зову ее Сузуки, потому что это мой
любимый персонаж.
- Черт знает, что такое...
Она решила, что будет очень терпелива. В течении следующего часа они
выяснили что, оказывается, в ночь, о которой шла речь он все-таки был один.