"Владимир Романовский. Я объявляю войну" - читать интересную книгу автора

По нынешним временам, это вообще не болезнь, сказал ему доктор, а почти
естественное состояние. Ощущение безобразнейшей несправедливости, горечи и
обиды осело где-то внутри, иногда оно вспыхивало, будоражило мысли, жгло,
не давало уснуть, гнало к уединению, и случайные его подруги, ничем не
могли помочь: физическая близость не приносила успокоения. Ему казалось,
что шрам на виске проникает куда-то внутрь, в темную глубину, в
подсознание. Прошлое приходило во сне, он снова сжимал ручку управления,
каменистые горы вставали на дыбы, а горизонт плавно наклонялся на
разворотах.
Внешне он был спокоен, ровен в обращении, не обижался на шутки
приятелей, не конфликтовал с начальством. Конечно иногда хотелось схватить
за грудки кого-нибудь из этой сытой братии, мелькавшей на телевизорах. Где
они были раньше, эти внезапно прозревшие деятели... Отходил он в выходные,
на даче среди запахов леса и земли, да ещё с друзьями по эскадрилье, с
которыми иногда виделся. И тогда вместе с песнями и воспоминаниями снова
оживало прошлое. Но встречи становились все реже: Олег Назаpов, их командир
звена, и Виктор Сметанин служили под Ленинградом, техник Стас Зубцов
перевелся в Подмосковье, женился и ударился в овощеводство. Ближе всех был
Игорь Брагин, он также не смог летать после ранения и занялся
журналистикой.
С ним они виделись чаще. Окончив заочно МГУ, Игорь вел уголовную
хронику в газете "Москвич". Он не раз признавался Андрею, что ему нравилась
репортерская работа. А репортажи его были напористыми по стилю и
одновременно обстоятельные и бесстрастные: только факты, без поверхностных
обобщений и зубоскальства. Он имел массу приятелей и информаторов в самых
неожиданных местах, и на происшествия нередко являлся раньше милиции и
скорой помощи. В последнее время он вдруг взялся за книгу. О ней знал
только Андрей, даже прочитал начало и поразился:: его друг, прошедший пекло
Афганистана, автор уголовных репортажей, холостяк, не женившийся, как он
уверял, только потому, что запрещено многоженство и имевший обыкновенно
несколько подруг, писал книгу о любви, и не просто о любви, а о любви
прекрасной и романтической.
- Вот уж не думал, что ты будешь писать такое... Ну и когда же ты её
закончишь?
- Тяжело идет, Андрюха. Оказалось, что о любви писать труднее, чем о
преступлениях. Клянусь. Можно писать всю жизнь, но так и не закончить. Тем
более, что в душе я мусульманин: иметь 4 жены - это они здорово придумали.
Как, не находишь? Вот я и решил помечтать, - Игорь кивнул на рукопись. - О
том, чего у меня нет... Нет, но очень хочется...
Игорь открыл дверь и, сделав вид, что не заметил Андрея, обратился к
Наташе:
- Кто вы, прекрасная незнакомка?
Андрей шагнул вперед:
- Это Наташа, ты впустишь, наконец?
- А и ты здесь... Сюрприз. Я думал, она одна. Ладно, входи и ты.
Игорь широко распахнул дверь, галантно посторонился. Андрей пропустил
Наташу вперед, в коридоре обогнал её и осторожно выглянул в кухонное окно.
Над крышами города догорал закат. По улице сновали редкие прохожие,
проносились машины. Не заметив ничего странного, Андрей вернулся в
прихожую.