"Владимир Романовский. Генерал и его женщина" - читать интересную книгу автора

удовольствие от бытия. Редкие знакомые, встречаясь на улицах, удивленно и
почтительно приветствовали его. Родители его давно умерли, родственников и
приятелей жизнь разметала по всей округе, поэтому останавливался он в
местной гостинице-двухэтажном ободранном здании, с медлительными от частых
морилок тараканами и миловидной, всегда чем-то озабоченной
администраторшей, к которой он по холостяцкой привычке все пытался, но
никак не мог подобрать ключи.
Много лет назад, закончив филологический факультет, он случайно
познакомился со своей будущей неудачной женой и под её влиянием случайно
втянулся в литературные споры. А потом, вместо того, чтобы стать учителем
литературы, начал писать критические статьи и прозу. Через пятнадцать лет
он - тоже случайно - застал её в объятиях одного из прозаиков
противоположного литературного лагеря. Это было двойной изменой: и
Петрунину, и его эстетическим взглядам. Даже изменой в квадрате.
- Не стыдно? Пятнадцать лет жила , как у Христа за пазухой, да ещё
изменяла. Извела все деньги, черт бы тебя побрал... Славянские женщины так
не поступают, - сказал он с презрением.
- Ты со своим патриотизмом даже в кровати не расстаешься, - спокойно
ответила она.
- Ошибаешься. Просто мне не нравятся суки... Суки любой
национальности. В этом отношении я - космополит.
Он был так возмущен, что развелся с ней.
С тех пор в его статьях появился какой-то хронический горький
подтекст, предчувствие какого-то глобального надувательства. Это придавало
его работам оттенок печальной интеллектуальности, даже обреченности и стало
нравиться публике. Его статьи все чаще появлялись в толстых журналах и
материальное положение, расстроенное неудачной женой, улучшилось.
Следующая его случайная подруга была литературным критиком и входила в
десятку самых едких и боевых представителей этой профессии. Она не просто
говорила обо всем, что попадало в поле её зрения, она все это критиковала.
Речь её была полна намеков, неожиданных сравнений и аллегорий. Беседуя с
ней, приходилось напряженно думать, словно играть в шахматы с
гроссмейстером. Это его утомляло, особенно после работы. Неужели ей самой
не противно быть такой умной, удивлялся Петрунин. Кроме того, ей нравилась
зажигательная, зовущая на битвы музыка. Даже, развлекаясь с ним в постели,
она включала марш тореодора.
Он срочно отпросился в творческий отпуск и укатил на север.
Наслаждаясь тишиной и умственным покоем, он целый месяц колесил по тундре,
словно заметал следы.
- Правильно сделал, - успокоил его Ликунов, давний приятель, трижды
женатый и знающий толк в подобных вещах, - все хорошо в меру. Женщина
должна быть умной, но не чересчур. Это их портит. Как длинный нос. Им идет
особый, женский ум: больше чувств и меньше логики. Строгая логика,
неизбежно доводит их до полной ядовитости.
Потом, тоже случайно-в очереди за стиральным порошком, он познакомился
с научной работницей. Это была красивая серьезная женщина, настоящий
исследователь. Она была нежно задумчива и молчалива, и Петрунин
обрадовался, решив, что так будет всегда. Оказалось, что она просто изучала
его, как изучают по показаниям приборов неизвестный объект. Наконец, решив,
что объект изучен и больше не является для неё черным ящиком, она повела