"Жюль Ромэн. Преступление Кинэта ("Люди доброй воли" #2) " - читать интересную книгу автора

- Но... когда я обещал приготовить ее, сударыня?
- Сегодня.
- Сегодня утром?
- Кажется.
- Впрочем, она не была бы готова даже и вечером. Я не имею обыкновения
нарушать обещания. Но у меня были серьезные неприятности. Мне очень досадно.
"Моей книги нигде не видно, - думает Жюлье-та. - Ее здесь нет. Что он
сделал с нею?" Ей хотелось бы спросить об этом переплетчика, не обижая его.
Он опять начинает говорить:
- Сегодня у нас понедельник. Я постараюсь закончить книгу послезавтра
утром. И если вы дадите мне свой адрес, пошлю ее вам на квартиру, избавив
вас, таким образом, от лишнего беспокойства.
Жюльета смущена.
- Дело в том, что... Мне она нужна сейчас. Пожалуй, я предпочла бы,
чтобы вы вернули ее.
- Но, сударыня, - солидно возражает Кинэт, - я полагаю, что книга вам
нужна с переплетом? Ни один из моих собратьев, ни один, не был бы в
состоянии переплести ее раньше среды. И потом, она уже в работе.
- С книгой ничего не случилось, не правда ли?
- О нет, сударыня. Я бы охотно показал ее, чтобы вас успокоить. Но в
настоящее время она лежит под особым прессом и ее нельзя трогать, пока не
высохнет клей.
- Хорошо. Пусть так. Я зайду в среду утром. Или пришлю кого-нибудь. До
свиданья.

* * *

Оставшись один, Кинэт осыпает себя смутными упреками. Не потому, что он
так уж недоволен собой. Побуждение, заставившее его открыть дверь после
того, как он сказал себе, что не двинется с места, было правильно. Он сразу
взял себя в руки, не выказав, как ему кажется, даже вначале чересчур
подозрительного волнения. Но все это не существенно. Следовало бы добиться
чего-то более существенного. Чего? Он сам хорошенько не знает. Здравый смысл
подсказывает ему, что при создавшихся обстоятельствах единственная задача
состоит в устранении непосредственной опасности, опасности, уже давящей на
плечи. Всякая попытка усложнить положение, прибавить к уже существующему
риску риск новой авантюры граничила бы с безумием. Но в то же время он
неясно предощущает целую жизненную систему, основное правило которой - не
уклоняться от каких-либо действий, если они теоретически осуществимы и
случай манит к ним человека. Такая линия поведения согласовалась бы с общим
взглядом на жизнь, с мифом о "высшем человеке", который не успел еще принять
у Кинэта определенную форму и только намечается в блестящих и неустойчивых
туманах мысли. А главное, она слилась бы в глубине души с ощущением
неиссякаемого источника сил. Немедленной наградой ей служила бы
напряженность каждого отдельного мига. Всякий след скуки исчезал бы, едва
образовавшись. Даже конечный успех представлялся бы второстепенной
случайностью, чем-то вроде нового подтверждения, лежащего вне данного
действия.
В ряде этих ускользающих интуиций он обособляет несколько более
отчетливых идей. Одна из них такова: в обычной жизни, с которой люди мирятся