"А.Ромашов. Кондратий Рус." - читать интересную книгу автора

- Парня зовут Ивашкой. Он сын Кондратия Руса. Хорошего человека сын.
- Меня крестил епископ Иона, - сказал молодой князь Ивашке. - Поп
русов Иона, надевая кресты моим воинам, велел жить праведно, почитать бога
и князя.
Ивашка выдернул крест из-под рубахи.
- Хошь, поклянусь на кресте?
Ивашка поклялся служить верно, за чужую спину в бою не хорониться,
худого в душе не держать.
Князь Матвей отпустил их. Они ушли к своему костру.
Пера сразу уснул, а Ивашка ворочался с боку на бок, ругал хитрого
ултырского князя и думал о родном доме. Вспомнил ни с того ни с сего, как
хлеб молотили прошлой осенью, как избу конопатили, окна в хлеву завешивали
берестой. За неделю до покрова волки собирались в стаи, коров и овец
запирали в хлев. Тятька скармливал последний, дюжинный сноп скотине,
ставил на повети в хлебальной чашке пиво, кланялся дедушке-дворовому и
просил: "Береги, хозяин, скот зимующий от хвори липучей, от силы
нечистой". А с Параскевы-роженицы начинали сумерничать. Татьяна зажигала
светец, ставила под него корыто с водой. Огонь с лучины капал на воду и
шипел. Тятька зашивал подволожные лыжи, а он с братьями стрелы тесал,
липовые, на белку. Липа сладкой травой пахла... Девки пряли у печки.
Татьяна варовые нитки сучила и рассказывала про нечистую силу, будто
боится нечистая сила солнышка ясного, дня светлого, а как солнышко угасать
начнет, земля замертвеет - тогда ее царствие. Бесится тогда, воет
нечистая, душу христианскую ищет.
Засыпать уже начал Ивашка, тяжелела голова и слепла память, а
Татьянина песня в ушах звенит неумолчно:

То не два зверя сбегалися,
Не два лютые сходилися.
Гасил солнышко пресветлое
Чернокрылый зверь:
Захлестнет крылом - травы высохнут,
Захлестнет другим - реки вымерзнут,
Земля-матушка тьмой покроется...



ГОЛОД

Костер попискивал, как мышь. Искры рвались к черному небу и умирали.
Князь Юрган отодвинул палкой огонь, снял камусы и поставил больные
ноги в горячую золу.
- Утром выйдем на тропу лосей, - сказал он брату.
- Емас, брат Юрган, Емас.
Согревшись, князь задремал. Качались перед ним золотые рога самца
шоруя. Князь хватался за лук, рвал из колчана стрелу, но старые больные
руки не слушались. Лось уходил в темноту.
Просыпаясь, князь глядел на желтый покачивающийся огонь и слушал
брата.
Золта жаловался Нуми-Торуму: