"Виталий Евгеньевич Романов. День из непрожитого Лета" - читать интересную книгу автора

- "декомпрессия закончена". Створка, потрескивая, медленно поползла в
сторону. Она еще не успела остыть после такой жесткой посадки. Пилот
выбросил наружу автоматический трап-подъемник и залез в его корзину. Лифт
не спеша тронулся вниз.
Не дожидаясь, пока "сиденье" опустится до земли, Хоус ловко перебросил
ноги через борт, спрыгнул на грунт. Ему показалось, что легкая волна
пробежала при этом по поверхности. Унылое, клочковато-туманное небо над
ним на миг расцвело красками - всей палитрой, утратив свою привычную
однотонную серость. Легкий ветер ласково коснулся его лица, и он
почувствовал это мягкое прикосновение даже сквозь маску. Но все длилось
лишь неуловимое мгновение, пока он только коснулся стопами поверхности
планеты, так быстро, что в следующую секунду он уже твердо знал: все это
ему почудилось. Ибо над головой снова было грязно-серое небо с чернеющими
пылевыми облаками, а под ногами - растрескавшаяся почва. Ничто не радовало
глаз. Мертвый пейзаж расстилался вокруг, вдали нечетко виднелась линия
горизонта, дул порывистый колючий ветер. Панорама освещалась каким-то
тускло-замогильным светом, исходившим с небес, непонятно откуда.
Хоус зябко передернул плечами, оглядывая этот унылый мир. "Здравствуй,
красавица!" - иронично бросил он планете, стараясь взять себя в руки.
Повернулся к своему крейсеру, похлопал кистью в толстой перчатке по
обшивке: "Ничего, дружище. Здесь, конечно, не очень весело, но мы с тобой
выберемся отсюда.
Обязательно. Не бойся..." Он еще раз оглянулся, окидывая взглядом дикий
хаос на земле и в небе, покачал головой.
В этот миг человек услышал плач... Никого рядом не было, он точно знал.
Вокруг - только мертвый пустынный пейзаж... Мог ли так стонать ветер? Хоус
стоял некоторое время, наклонив голову набок, неуклюже замерев с поднятой
для шага ногой. Слушал. Ему стало казаться, что плачет сама планета. Пилот
несколько раз ударил кулаком по корабельной обшивке, слушая ее
металлический звон. Ему были хорошо знакомы такие ситуации - много лет он
провел в дальнем космосе, иногда один, на разведкорабле, бесконечно далеко
от людей, в пустоте, где можно сойти с ума от одиночества. Там Хоус
придумал себе сказку, что корабли могут разговаривать. Что они живые.
Поэтому он мог договориться с ними, поэтому приводил их обратно к причалу.
Только никогда не рассказывал об этом другим людям. Но здесь... С
планетой... Она ведь не корабль?
Он помотал головой и потащил плазменную горелку к зиявшей в обшивке
пробоине.
Прикинул высоту, на которую придется поднимать установку, и поплелся
обратно, за переносным подъемником. Повозившись с упрямой мачтой, пилот,
наконец, установил стойки крепления, затем подключил электропитание. Пора
было тащить бронелист.
Хоус поплелся в сторону шлюза, невольно наклоняя голову, прислушиваясь.
Со второй попытки ему удалось выбросить тяжелую плиту вниз и он поволок
ее, оставляя глубокую борозду в почве. Пилот продолжал прислушиваться на
ходу.
Казалось, планета тихо всхлипывала. Тогда он остановился. Он ведь сам
ее обидел - насмешкой. Своими злыми словами, своим ехидным "привет,
красавица". Хоус опустил стальной лист на грунт и выпрямился.
- Прости! - сказал человек, обращаясь к мертвому пейзажу. - Я не хотел