"Владислав Романов. Замок с превращениями (Фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

Он так тихо бурчал сам с собой, потому что те молчали. Петухов снял
туфли и забрался с ногами на скамейку. У старушки, которая сидела рядом,
вытянулась челюсть. Она тотчас поднялась и пошла. "Иди-иди, бабуся, береги
свою нервную систему!" - улыбнувшись, сказал он про себя.
Теперь все, кто проходил мимо, смотрели на него. Интересно, сколько
он выдержит в такой раскованности. Ага, милиционер идет. Медленно так
идет, не спеша и смотрит только на Петухова. Может быть, убрать ноги, пока
не поздно!.. Сержант идет с оттопыренными ушами. Смешной такой в своей
невозмутимой серьезности. Чайник такой, маленький...
Милиционер подошел, остановился напротив Петухова. Взгляд его
затяжелел. Он взялся рукой за рацию, как бы очень предупреждая.
- Гражданин, снимите ноги со скамейки! - вежливо сказал он.
- Я же в косках, они чистые!.. Ноги устали!.. - признался Петухов.
- Снимите ноги, так не положено!.. Есть правила распорядка в
общественных местах!.. - повторил он, не снимая руки с рации.
Петухов помедлил. Милиционер начал заводиться. Петухов снял ноги со
скамейки, сунул их в туфли.
Милиционер еще постоял минуты две, не зная, то ли брать штраф, то ли
не брать. Решил пока не брать. Пошел дальше. Сейчас оглянется. Не может
быть, чтобы не оглянулся! Ну вот, оглянулся!..
Так не положено!.. Не-по-ло-же-но!..
Петухов купил мороженое и стал не спеша его облизывать. Ему вдруг
захотелось заплакать, как в детстве. А еще, чтобы его кто-то обнял и
приласкал. Шепнул на ухо: "Я тебя люблю, малыш!" Почему сейчас еще горше,
чем в детстве?.. Нет ответа. Если он начнет петь, просто напевать, идя по
улице, то все будут смотреть на него, как на сумасшедшего. А если увидят
сослуживцы - не избежать объяснений. Весь мир против него. Весь мир не
желает, чтобы он вел себя не так, как другие. Как другие, как другие, как
другие, как другие, на круги, на своя...
- ...Он был забавный человек, - усмехаясь и прорвав зону молчания,
громко заговорила вдруг Ксения Егоровна, да так громко и отчетливо, словно
стояла за спиной; Петухов даже обернулся, но никого не увидел. - Он
умывался, как ребенок: наберет полные ладошки воды, опрокидывает на лицо и
попискивает от удовольствия!.. Визжать он не мог, а в детстве, видимо,
визжал. Или сядут с внучкой играть в какую-нибудь игру и спорят, орут друг
на друга, я даже у дочери спросила: а он нормальный у тебя, муж-то, ты
проверяла?.. Она на меня испуганно так посмотрела. Дура я была, сама
видишь!.. Так стыдно теперь!.. Так хочется его увидеть, обнять, у него
порой бывало такое беспомощное выражение лица, такое жалкое...
- А тебя это возмущало!.. - проговорил тот нежный ласковый голос
Эльжбеты, и Петухов остановился.
- А меня возмущало!.. - подхватила Ксения Егоровна. - Я думала: как
же так?! Мужик, о семье надо заботиться, а тут впору ему самому сопли
утирать!.. Детский сад!..
- У нас испорченный вкус!.. - с нежностью сказала Эльжбета, и сердце
у Петухова вдруг неровно забилось. - Казалось, мы по природе своей должны
любить все нежное, тонкое, слабое, а любим грубое, сильное, отдающее
запахом пота!.. Интересно бы взглянуть на вашего зятя!.. - вздохнула она.
- Они не пара, - с сожалением констатировала Ксения Егоровна. - Моей
Наталье нужен хороший жеребец, она бы молилась на него, а вот вы бы