"Владислав Романов. Дождь" - читать интересную книгу автора

- И на меня! - твердо, как на духу, отвечал Евграфыч.
Лена в первый миг была так ошарашена, что не могла вымолвить ни слова.
Подняв голову и увидев Любовь Сергеевну, сдобную женщину, в халате с
пионами, она спросила:
- Вы что, ошалели там?!.
- Я на тебя капнула, девочка? - вежливо осведомилась Любовь Сергеевна, не
поняв существа вопроса.
- Ничего себе капнули!
Лена, конечно, еще что-нибудь обязательно бы прибавила, но вдруг увидела
Дождя. Он стоял в двух метрах от нее и смотрел так, что...
Прошли столетия, и все же он узнал ее сразу.
Он долго стоял, не в силах вымолвить и слова, и Лена первое мгновение не
знала, как реагировать на столь пристальный взгляд. Был бы он нахальный,
тогда другое дело, но Дождь смотрел на нее так, словно они были знакомы
сотни лет, ей и впрямь показалось, будто она когда-то уже знала его и даже
любила.
- Боже, кто это разлил? - послышался сверху голос Любовь Сергеевны, и
Лена, точно очнувшись, спохватилась и прошла мимо незнакомца, опустив взгляд.
- Здравствуй, - прошептал он в тот миг, когда она проходила мимо, и Лену
тотчас бросило в жар, щеки запылали, и она ускорила шаг.
- Здравствуй, - так же еле слышно прошептала она, и Дождь от радости
взмыл вверх с такой скоростью, что, оглянувшись, Лена никого уже не увидела.
Видели этот взлет лишь двое: Любовь Сергеевна и Евграфыч.
Отставной майор Шилов в ту минуту выходил на балкон и услышал, как что-то
просвистело. Но мало ли что могло просвистеть, поэтому на небо Шилов не
взглянул, а обратил свой взор на грешную землю. Лужа находилась как раз под
балконом, где стояла дама с пионами (имени ее Лев Игнатьевич еще не знал). В
белых рученьках означенная дама держала сосуд злого умысла (ведро
эмалированное емкостью 11,6 литра, как было потом установлено), а у ног
замечена была еще леечка желтого цвета из пластмассы, 0,5 литра. Все это
самолично установил Лев Игнатьич, а также то, что оба они, и дама, и дворник
Евграфыч, стояли, задрав голову в небо.
- Я вить и проплеваться не успел, а он возьми да сигани! Точно в заднице,
едрена вошь, чего-то было вставлено... - Евтрафыч вздохнул. - Феномен,
Игнатьич, феномен!
Шилов к тому времени успел высчитать квартиру дамы с пионами. "Номер
восемнадцать, - пробормотал он, - легкомысленное число!" Тут еще надо было
знать Льва Игнатьевича, который огромное значение придавал цифрам. Вот
Баратынский жил в квартире 21-й, а это означало:
плут, картежник, шулер! Петр Иванович Неверующий в тридцать второй -
первая пятилетка за четыре года! Сам он в пятьдесят седьмой - первый
искусственный спутник Земли, а восемнадцатая - это... Шилов вздохнул. Судьба
сама соответственно человеку наделяет его числом. Важным числом! И не
доверять ему - значит не верить и в будущее. Поэтому и к словам Евграфыча
Шилов отнесся с подозрением. Теперь понимаете почему? Правильно, потому, что
Евграфыч жил в тринадцатой квартире!

Окно маленькой комнаты с тем самым письменным столом, за которым сидел
вчера Петр Иванович, выходило, как уже говорилось, в сад, и облако яблоневых
цветов смотрелось в зеркало, висевшее на стене. А закрывать окна в такую