"Сергей Романов. Парламент " - читать интересную книгу автора

куртка, на ногах парусиновые спортивные тапочки. Волосы, подхваченные лентой
в тон куртки. А легкий макияж, который она сделала в тот день гармонировал с
общей цветовой гаммой её одежды.
Она подняла тапочек и запустила им в портрет: не пойдет же она, черт
побери, в "Мулен Руж" в розовой куртке и парусиновых тапочках!
Фотография упала на пол и разбилась. А Агейко по-прежнему улыбался ей.
Эдита закрыла лицо руками и разрыдалась.
После того злосчастного вечера в казино Эдита несколько дней была на
грани нервного срыва. Две ночи она не могла заснуть. Перед глазами стоял
Агейко с окровавленными губами и как видение время от времени возникал
эпизод: Пантов передает карту соседу за игровым столом. Он потом её убеждал,
что никакого обмена не было: ей почудилось, предвиделось, показалось. И она
поверила. Нет, скорее не поверила, она старалась поверить оправданиям
Пантова, после того, как Агейко облил её грязью с ног до головы. Боже, как
она ненавидела его, своего бывшего жениха, в тот момент! Как он сказал? "В
итоге дамы ложатся не под королей и тузов, а под обыкновенных валетов..."
Кого он понимал под дамой? Ее, Эдиту? А под валетом - Пантова? Ну, конечно,
его высказывание было далеко не двусмысленным. Когда завязалась драка, у неё
улетучилась последняя жалось к нему. Она уже была не прочь, дабы его получше
проучили.
А когда с Пантовым вышла из казино, села в машину, Эдита, наконец,
разревелась. Пантов обнял её за плечи, привлек к себе, и она даже не
спросила, куда они едут. Ей было все равно. В тот момент она считала себя
самой обиженной и несчастливой женщиной на земле. Ну, почему, почему ей так
не везет в жизни? Неудачница. Мать-одиночка. И кому пожаловаться на свои
тяжелые переживания? Разве расскажешь о том, с кем и как она нажила ребенка,
на взлете любви или на её обломках произошло расставание с первым мужем,
была ли она покинута или сознательно решила оставить Фильку без отца только
ради того, чтобы наполнить свою жизнь хоть каким-то смыслом?
Даже, когда после рождения Фильки их отношения с Агейко начали снова
налаживаться, она видела, что на первом месте у него была не любовь к ней, а
жалость. А она ненавидела жалость в глазах мужчин и потому ещё надежнее
старалась спрятаться в непроницаемую скорлупу и упиваться собственной
непонятностью. А Агейко, видимо, так ни в чем и не разобрался.
Из казино Пантов привез её к себе домой. Она сидела в глубоком уютном
кресле среди дорогих картин и икон, поджав под себя ноги.
Ухажер хлопотал около стола, спрашивал, заглядывая в глаза, чего бы она
хотела выпить. Шампанское брют или полусладкое? Мартини? Нет шампанского она
напилась досыта в казино. Несколько кровавых бокалов, наполненных обидой и
оскорблениями. Она хотела все забыть и попросила водки. Как можно больше,
пусть даже в граненом стакане. Опускаться дальше некуда.
- Где же я найду граненый? - суетился счастливый Пантов, бросая на неё
хищные взгляды, - Вот могу дать хрустальный фужерище. Чешский хрусталь.
Здесь больше чем в стакане будет.
Она даже не почувствовала, что пьет водку. А он уже опустил голову ей
на колени и мурлыкал о том, как они проведут время в Париже. Она не
оттолкнула его. Ей было все равно, кто теперь рядом.
Она небрежно откинула его голову с колен, поднялась и, не проронив ни
слова, направилась в сторону спальни, на ходу скидывая с себя вечернее
платье. Пусть это будет его ночь, Пантова. На зло всем. И Агейко, и отцу, и