"Сергей Романов. Парламент " - читать интересную книгу автора

Они поселились в "Рице". В двухкомнатных апартаментах. Пантов тут же
снял трубку телефона, набрал номер портье и приказал сию же секунду принести
омаров, лягушачьи лапки, запеченные в тесте, фруктовый салат и бутылку
коньяка. Подумав несколько секунд, Пантов добавил, что коньяк ему требуется
именно из одноименной с напитком провинции. И совсем было бы хорошо, если бы
в баре оказалась бутылочка "Ричарда Хенесси".
Он положил трубку на аппарат, самодовольно улыбнулся и, бросив взгляд,
на уставшую от перелетов, но счастливую Эдиту, высокопарно сказал:
- "Ричард Хенесси" - как мне не доставало его в нашей провинции!
- Кто это? - не поняла Эдита.
- Не кто, а что! "Хенесси" - настоящий коньяк! А настоящий коньяк,
дорогая, - Пантов вспомнил высказывание кардинала Мазарини, которое ему
попалось под руку накануне отъезда, - можно сравнить только с любовью к
женщине: его вкус и горек, и сладок, терпкость - в сочетании с мягкостью,
легкость - с крепостью. Выпив его, можно испытать истинное блаженство или
потерять разум...
Эдита, сняв с себя пиджак и расстегнув пуговицы на блузке, собиралась
принять душ. Но неожиданное красноречие Пантова заставило её оглянуться на
своего ухажера.
- Кто это сказал?
- Я! - горделиво задрал подбородок Пантов.
- Никогда не замечала за тобой такого красноречия. - Не поверила
Эдита, - Ты все больше русскими пословицами и поговорками сыпал.
- Всему свое время, дорогая. Но теперь ты находишься не в нашей
Тмутаракани, а в столице мира - Париже. А здесь даже у немых появляется
красноречие.
Он замолк, хищно наблюдая, как она грациозно снимает с себя блузку и
юбку. Но в это время в дверь постучали, и Эдита юркнула в ванную комнату.
Вошел официант и поставил на столик поднос с коньяком и закусками.
Когда же он снова скрылся за дверью, Пантов бросился к ванной комнате. Эдита
была уже в одних трусиках.
Пантов, жадно оглядев нагую фигуру, взял спутницу за руку:
- Пошли...
- Но, Миша, я собралась принять душ. Погоди четверть часа.
- Пошли, я сказал. Коньяк и омары не терпят отлагательства.
Ей пришлось подчиниться. Он посадил её на диван, а сам занял кресло
напротив.
- Этому знаменитому коньяку не меньше девяноста лет. - Сказал Пантов,
открывая бутылку, - И все время он хранился в дубовых бочках. А перед тем
как его разлить в каждую бутылку добавляли по несколько капель коньяка,
которому вообще лет двести пятьдесят...
Эдита, сидя на диване почти раздетая, чувствовала себя неловко.
Поэтому, чтобы быстрее отогнать от себя это чувство, тут же взяла налитую
рюмку и, не дожидаясь пока Пантов закончит свою речь, выпила её до дна.
Коньяк оказался очень крепким.
- Милая! - вытаращил на неё глаза Пантов, - Разве так пьют "Хенесси"
женщины!
Коньяк приятно ударил в голову Эдите, она устало улыбнулась и, уже не
стесняясь своей наготы, с иронией посмотрела на Пантова.