"Николай Романецкий. Гвардеец ("Избранник" #1) " - читать интересную книгу автора

А потом снова подошла Маруська и жарко шепнула:
- Давайте встретимся сегодня вечером?
И ревность ответила за него:
- Давайте.
- Приходите на угол Солнечного и Малиновой к восьми часам.
И ревность ответила:
- Приду.
Маруська просияла глазами, забрала очередную опустевшую тарелку и
ускакала.
А Осетр снова прислушался к себе. Незнакомые ощущения медленно покидали
душу. Уходили горечь и нечто похожее на ненависть. И мысль о любезничающих с
Яной молодых людях уже не казалась столь дикой. В конце концов, любезничать
и любить - очень и очень разные вещи, хотя - у этих слов и один корень...
Однако все это было не главное. А главное было в том, что на место
уходящих ощущений приходило новое, доселе совершенно незнакомое, и Осетр не
знал, не только как оно называется, но что даже существует такое.

Глава двадцать пятая

Когда Осетр пришел на угол Солнечного проспекта и Малиновой улицы,
Маруська уже ждала его. Она стояла под большим деревом, густой листвой
скрытая от света окон ближайшего дома.
- Я здесь, Остромир! Идите сюда!
Осетр вздрогнул и шагнул в тень.
Через мгновение на него словно ураган налетел. И закружил бы в
танце-объятии, если бы Маруська не боялась привлечь внимание посторонних.
А так она просто крепко-накрепко прижалась к нему, так что они оба
мгновенно ощутили все выпуклости и впадинки, все упругости и мягкости, все
сучки и трещинки. И свои, и чужие...
- Пришел... Пришел... Пришел... - Она просто задыхалась.
И ему мгновенно стало ясно, что все свое скоро и неизбежно станет
чужим, а чужое - своим.
- Идем же! Папа сейчас в "Ристалище", а я отпросилась на часик. У нас
дома никого нет.
- А мама? - тупо сказал Осетр.
- А мама давно умерла. Когда я еще была маленькой.
В ее словах не ощущалось горести, и он не стал просить прощения за
вопрос.
- Идем же скорей! У нас совсем мало времени! - Она вцепилась в его руку
горячими пальцами и потащила за собой, и у него не было сил сопротивляться.
Ибо ему казалось, что это происходит не с ним. Вернее, с ним, разумеется, но
на месте Маруськи сейчас была Яна, это она тащила его по коридору "Дорадо" в
свою каюту, где не было няни Ани, где не было Макарыча, где не было давно
умершей Маруськиной матери...
Его протащили сквозь какие-то, к счастью, не колючие кусты, заставили
шагнуть на ступеньку.
- Не споткнись!
И он не споткнулся, хотя тут была абсолютная темень. Раз не споткнулся,
два не споткнулся, и три, и четыре!.. И еще бы сто раз ощутил свою росомашью
ловкость и ночное пространственное чутье, но тут ступеньки закончились.