"Николай Романецкий. Везунчик" - читать интересную книгу автора

встали столбом?
- Вы очень похожи на свою дочь! - опомнился я. - Вернее, ваша дочь
очень похожа на вас.
Мне вдруг показалось, что долго тут находиться не стоит: раскусит она
меня, как два пальца об асфальт, раскусит. Вновь явились мысли о мрачных
подземельях, о сушеных жабах, о крови черного петуха, будто передо мной
стояла ведьма...
Я протянул ей коробку конфет:
- Это для Альбины... э-э... не помню уж, как ее по батюшке...
- Васильевна.
В адресной службе действительно значилось "Васильевна", но через год
отчество медсестры должен забыть даже самый благодарный отец.
- Может быть, чайку?
Мне чертовски захотелось зайти в комнаты: там, наверное, ждали нас
черные драпировки, свечи, разливающие вокруг себя тусклое неверное сияние, и
колода карт таро... Но интуиция подсказала мне: стоп, иначе, как два
пальца... А интуиции своей я привык верить не меньше, чем боссу.
- Спасибо, но я спешу. Вы забыли, у нашего сына сегодня день рождения.
Он ждет меня с подарками. Спасибо вам за вашу дочь. Они с доктором
Марголиным жену с того света вытащили. И ребенка сберегли.
Зеленые глаза засияли, но пронзительности в них не убавилось.
- Пожалуйста, молодой человек. Я обязательной передам Альбиночке ваши
добрые слова.
Я церемонно поклонился. И позорно бежал с поля боя.
Впрочем, со стороны это выглядело как спокойная походка уверенного в
себе человека, только что с честью исполнившего свой моральный долг.
Покинув темную лестницу, я мельком оглядел двор. Второго выхода из него
не наблюдалось. Значит, улицы Рубинштейна мамаше в любых своих вояжах не
миновать. Разве лишь в квартире есть запасной ход на какую-нибудь еще более
темную лестницу. Или Паутова-старшая умеет летать на метле.

Глава 12

Через полтора часа я уже удивлялся, почему дом Паутовых произвел на
меня такое странное впечатление. А еще через час забыл и саму старую ведьму.
Ибо рядом со мной сидела ведьма молодая, белокурая и кареглазая, и я изо
всех сил распускал перед нею хвост. И если на улице Рубинштейна
разыгравшееся воображение забросило меня во мрак средневековых подземелий
(хорошо хоть оно не лишило меня памяти, и по дороге домой я позвонил Инге на
пейджер), то сейчас, в ресторане, оно тянуло меня совсем в другом
направлении. Мы уже были с Ингой tete-a-tete, и уже выпито было две бутылки
зелена вина калабрийского розлива, и нам стало куда как хорошо, и я принялся
стаскивать с нее это фиолетовое, с блестками платье, а потом бюстгальтер и
трусики (хотя ни того ни другого, похоже, под платьем не было и в помине), и
мы уже в двадцать первый раз поцеловались, прежде чем я распластал ее на
белоснежной простыне. А потом был двадцать второй поцелуй, упоительно долгий
и завершившийся главным...
- Приятного аппетита! - сказал официант, ставя на стол салат с крабами,
и мне срочно пришлось унять юношеские фантазии.
- Ты сегодня не в себе, дорогой! - Инга отобрала у меня солонку,