"Сказки старого Арбата" - читать интересную книгу автора (Арбузов Алексей Николаевич)

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Снова вечереет. На дворе опять отличная погода. Возле окна, в кресле, сидит Христофор и что-то вяжет, напевая. С улицы входит Балясников, он бодр и весел, но, пораженный Христофором, останавливается на пороге.

БАЛЯСНИКОВ. Опомнись, Христофор… Что ты делаешь?

ХРИСТОФОР (с тихой радостью). Вяжу, Феденька. Многие умные люди уверяют, что это лучший способ сосредоточиться. А ведь нам это так необходимо. Беда только, что я как-то не могу верно схватить спицы и очень нервничаю поэтому.

БАЛЯСНИКОВ. Черт знает какой чепухой ты занят, когда люди вокруг живут напряженной трудовой жизнью… Печалишь ты меня, Блохин.

ХРИСТОФОР. Ну хорошо, извини, пожалуйста, но и объясни в то же время, отчего это у тебя так улучшилось настроение и где ты, собственно, был?

БАЛЯСНИКОВ (не без удовольствия). Посетил свою фабрику.

ХРИСТОФОР (продолжая вязать). Но сообщи, однако, зачем ты так поступил, если до конца отпуска у тебя еще целая неделя?

БАЛЯСНИКОВ (весело). Взгрустнулось мне, Блохин, взгрустнулось! А когда я туда явился, все страшно обрадовались и стали тянуть меня в разные стороны. Ну и я страшно обрадовался - все-таки прекрасно сознавать, что тебя тянут в разные стороны! Показали несколько новых игрушек. Некоторые - симпатичные. Особенно механическая гиена - сильно меня рассмешила. А также трубочист в цилиндре - очень меня растрогал. Но особенно радостно, что меня где-то недостает, понимаешь? (Прошелся по комнате.) А где Виктоша?

ХРИСТОФОР. Ушла в Дом моделей. У нее там встреча с таким знаменитым модельером, что его даже в Париж зовут.

БАЛЯСНИКОВ. Вот видишь - его зовут в Париж, а наши куклы для "Елены" лежат себе без всякого движения. Жить и не делиться с людьми тем, что создаешь, худшего наказания и не придумаешь. Но этот чертов маэстро предпочел меня какому-то мальчишке… Нет, уж тут ничего не поделаешь.

ХРИСТОФОР. А вот и ошибаешься, Феденька. (Хитро.) Очень даже многое можно тут поделать.

БАЛЯСНИКОВ. Христофор, что ты еще задумал? Отвечай!

ХРИСТОФОР. И ничего я совершенно не задумал, а только взял и отнес час назад твои куклы нашему замечательному маэстро.

БАЛЯСНИКОВ. Как ты посмел?…

ХРИСТОФОР. А мне это посоветовал совершенно один человек.

БАЛЯСНИКОВ. Кто?

ХРИСТОФОР. Не скажу ни за что. И вообще зря ты тут глаза вытаращил и руками махаешь. Пусть лучше наш маэстро придет в необычайный восторг.

БАЛЯСНИКОВ (жадно). И что же? Пришел он в восторг?

ХРИСТОФОР. А вот этого я совершенно не знаю, потому что отдал куклы не ему, а его замечательной жене, в связи с тем что он ушел в ателье укорачивать приобретенные им в поездке брюки. А вот сейчас он уже наверняка вернулся и любуется твоими куклами.

БАЛЯСНИКОВ. А если не любуется? Если, напротив, выражает свое недоумение? Или, нежно обняв жену, может быть, хихикает с ней вместе над нашей работой? Что тогда, Блохин?

ХРИСТОФОР. Тогда, конечно, дело плохо, но только этого не может быть.

БАЛЯСНИКОВ. Почему?

ХРИСТОФОР. Потому что, по-моему, ты - гений.

БАЛЯСНИКОВ. Блохин, не ври.

ХРИСТОФОР. Очень мне надо врать. Ну посуди сам, Федя.

БАЛЯСНИКОВ (размышляя). Вообще-то, конечно.

ХРИСТОФОР. Ну вот видишь.

Звонок телефона.

БАЛЯСНИКОВ (весело хватает трубку). У аппарата капитан Немо.

Мужской голос: "Федор, не валяй дурака… Как тебе не надоест, ей-богу!"

(Христофору.) Он!… Маэстро!

Мужской голос: "Должен сказать, что ведешь ты себя крайне непоследовательно. Сначала рекомендуешь мне молодежь, а затем сам, в секрете начинаешь работать над "Еленой". Впрочем, я привык к извивам твоего характера, и меня ты уже ничем не удивишь!"

Ладно, к чертям!… Но мои куклы? Произвели они на тебя хоть какое-то впечатление?

Мужской голос: "Они превосходны! Как только я их увидел, все другие кандидаты отпали сразу же. Особенно великолепна Елена - я просто влюбился в нее… Ты превзошел сам себя, Федор".

(Христофору.) Он влюбился в Елену!… Мужской голос: "Завтра утром я жду тебя в театре. Еще раз поздравляю. Ты

неисчерпаем". Вешается трубка.

ХРИСТОФОР. Ну?

БАЛЯСНИКОВ (со слезами на глазах). Я неисчерпаем.

ХРИСТОФОР. Видишь! Я тебе это говорил.

Балясников, подумав, подходит к Христофору, и молча целует его.

Ты и представить себе не можешь, какая для меня радость видеть тебя счастливым,

Феденька. Пойдем-ка скорее к холодильнику и разопьем по этому случаю бутылочку чешского пива. Я купил его сегодня ранним, ранним утром.

БАЛЯСНИКОВ. Неисчерпаем… (Пожав плечами.) Все может быть. (Уходит с Христофором на кухню.)

Отворяется дверь - из прихожей появляются Виктоша и Кузьма. Их движения замедленны; не глядя друг на друга, как зачарованные, они бродят по комнате и что-то тихо бормочут. Но вот Виктоша садится на ручку кресла, улыбается сама себе. Кузьма подходит к ней, восторгаясь, оглядывает и наконец целует. За этим следует долгое молчание.

КУЗЬМА. Знаешь, мальчиком я прыгнул с третьего этажа. По собственной инициативе. Все время об этом думаю сейчас.

ВИКТОША. А по-моему, тебя обязательно сшибет встречный транспорт. Когда ты переходишь улицу, ты никогда не смотришь в сторону движения.

Поцелуй.

КУЗЬМА. В школе-то я учился не слишком хорошо. Особенно в девятом. Все время думал о тебе - не успевал делать успехи.

ВИКТОША. Но альпинизмом тебе заниматься не следует. И в драки вмешиваться не надо. Зачем тебе это?

КУЗЬМА. Но я и не вмешивался. Просто на танцах мне было всегда скучно. Я постоянно ждал, что придешь ты, но ты не приходила.

Поцелуй.

ВИКТОША. А ты часто простужаешься?

КУЗЬМА. Нет. Но мне всегда хотелось иметь аквариум.

ВИКТОША. А давай купим тебе лучше теплые носки!

КУЗЬМА. Я до тебя очень любил рыб. Мог часами наблюдать за их жизнью.

ВИКТОША. И довольно. И хватит. И больше не надо.

Поцелуй.

КУЗЬМА. Погоди… А где мы будем с тобой жить?

Ритм сцены меняется - они словно пробудились от сна.

ВИКТОША. А где мы будем жить?

КУЗЬМА (подумав). У меня. (Восторженно.) Скоро из Ташкента вернется моя тетка. У нее очень сложный характер, и я ее горячо люблю.

ВИКТОША. Нет… (Помолчав.) Мы будем жить здесь.

КУЗЬМА (вспыхнул). С ним? Никогда!…

ВИКТОША. Он сказал, что это единственная его мечта - быть с тобой.

КУЗЬМА. Он так сказал?

ВИКТОША. Пойми - он такой одинокий.

КУЗЬМА (сопротивляясь.) Сам виноват!

ВИКТОША. А может быть, виноваты они - эти женщины?… Оказался он для них слишком труден, и так они и не поняли, дурочки, какое он чудо.

КУЗЬМА. Невероятно! Ты просто неравнодушна к нему!…

ВИКТОША. Конечно. И мне бы хотелось никогда с ним не расставаться.

КУЗЬМА. Что?

ВИКТОША. Ни один человек, Кузьма, ты слышишь, ни один человек в мире так не нравился мне, как Федор Кузьмич… Но полюбила я почему-то тебя. (Разглядывает его.) Хотя рядом с ним ты невелика птица. Ни пава ни ворона. Темный лес. Пойди пойми. Горе мое луковое.

Снова поцелуй, на этот раз довольно длительный.

КУЗЬМА (независимо). Знаешь, Виктоша, я вот сейчас подумал немножко - пусть все по-твоему будет.

ВИКТОША. Вот и я так считаю. (Ласково.) Хорошо, когда люди во всем согласны.

КУЗЬМА. Только ты сама с ним поговори… Мне страшновато. (Прислушивается.) Он на кухне с Христофором… А я пока по переулочку погуляю.

ВИКТОША (лукаво). Все уладится, не бойся…

КУЗЬМА (любуясь, смотрит на нее). Знаю. (Дотрагивается до ее волос, быстро уходит.)

ВИКТОША (подходит к двери, ведущей в кухню). Федор Кузьмич!…

БАЛЯСНИКОВ (тотчас возникая). Вернулись? Чудесно…

ВИКТОША. А что вы сияющий какой-то?

БАЛЯСНИКОВ. Решительная виктория, Виктоша! Жив еще Федька Балясников, не вышел в тираж… И куклы для "Елены" будет делать он!

ВИКТОША. А как же… Лепешкин?

БАЛЯСНИКОВ. Изъят из обращения, бедняга… (Улыбнулся.) Вы где пропадали? В преддверии старости умный ищет одиночества, а дурак общества… Я, кажется, дурак, Виктошенька… Соскучился по вас.

ВИКТОША (взволнованно). У меня новость… Не один вы удачливый. Я только что из Дома моделей - беседовала с некой знаменитостью, кое-что показала ему из своего запаса… (Еле сдерживая восторг.) Федор Кузьмич, милый, мне предлагают работу здесь, в Москве… И такие возможности сулят!…

БАЛЯСНИКОВ. Чудо! (Весело.) Значит, не один я молодец - оба мы хороши! (Берет ее руки.) Итак… Москвичка?

ВИКТОША (почти шепотом). Эхма… чем черт не шутит.

БАЛЯСНИКОВ (торжественно). Москвичка Виктория Николаевна… погодите-ка…

(Изумился.) А я даже фамилии вашей не знаю.

ВИКТОША. Милый, и замечательный Федор Кузьмич, боюсь, что здесь в Москве я заведу новую фамилию.

БАЛЯСНИКОВ (у него дрогнул голос). То есть?

ВИКТОША (улыбаясь). Вам она придется по душе… ей-богу. (Тихо.) Балясникова.

БАЛЯСНИКОВ. Что?

ВИКТОША. Виктория Николаевна Балясникова.

БАЛЯСНИКОВ (молчит, потом целует ее руки). Нет… Нет… Никогда, Вика.

Виктория вдруг поняла все и слово проронить боится.

То, что вы сказали, это такое счастье для меня… И если это не шутка и вы действительно решили… Значит, и тут не догнала меня молодежь. (Отчаянно.) И здесь не вышел в тираж Федька Балясников!… Правда?

ВИКТОША (охваченная боязнью, волнением и почему-то даже счастьем). Правда.

БАЛЯСНИКОВ. Но сегодня мы с вами забудем об этом. Навсегда. (Зло и весело.)

Поздно, Виктоша… Вы только представьте, каким я стану лет через пятнадцать… Вот смех-то! А вы по-прежнему будете такая же молодая… и прекрасная. Нет - конец! Сегодня мне не страшно сказать вам это. (Яростно.) Я дважды победил сегодня… Смешно, но сейчас я даже чувствую себя бессмертным. Но на этом опускается занавес. Мы оба обо всем забыли. Да?

ВИКТОША (улыбаясь как-то странно). Да…

БАЛЯСНИКОВ (весело меняя тон). Перебирайтесь в Москву, мы уговорим Христофора переехать ко мне, а вы пока расположитесь в его квартире… (Утешая ее.) И не печальтесь - пройдет время, и вы забудете меня, обязательно забудете… Вас пленит какой-нибудь прелестный юноша. Мне будет нелегко узнать об этом, и я его возненавижу.

ВИКТОША. Возненавидите?

БАЛЯСНИКОВ. Конечно. Но - увы - не подстрелю. И кинжал в его грудь не всажу тоже. Пройдут годы, и наконец я приглашу его к себе выпить чайку с вишневым вареньем. Но будем верить, что до этого еще далеко. (Шутливо.) Хоть эту надежду оставьте мне, ладно?

ВИКТОША (ласково). Оставлю вам все надежды, которые могут еще вас радовать.

БАЛЯСНИКОВ. И не грустите. Все пройдет.

ВИКТОША (усмехнулась). Наверно. (Помолчав.) Маленькое отклонение от нашего серьезного разговора… Вы всегда хотели, чтобы Кузьма жил вместе с вами… Мне кажется, этот день наступил.

БАЛЯСНИКОВ (взволнованно). Вы думаете, он согласится?

ВИКТОША. Почти уверена. Пусть это случится… Это моя последняя просьба.

БАЛЯСНИКОВ. Последняя?

ВИКТОША. Сегодня. (Улыбнулась.) И еще… Вы не должны сердиться на него. Но куклы предложили делать не Лепешкину, а ему… Он боится признаться вам… Простите его, ладно?

БАЛЯСНИКОВ (постигая весь смысл происшедшего). И он работал над куклами?…

ВИКТОША. Он даже сдал их в театр…

БАЛЯСНИКОВ. Сдал в театр… Мой Кузьма!… И они отвергли моего сына? Они посмели? Отлично, милый маэстро, сейчас я поднесу вам дулю!… (Набирает номер телефона.)

Мужской голос: "Алло…"

Ну вот что - это я!

Мужской голос: "Федор?… Что случилось?"

Какого дьявола! Оказывается, мой сын сдал тебе эскизы кукол, а ты не только ничего не сказал мне, но даже отверг его работу. Имей в виду - человек, который хоть в чем-то отказывает моему сыну, не может оставаться моим другом!

Из кухни выходит Христофор. Виктоша некоторое время стоит в двери, а затем исчезает в своей комнате.

Мужской голос: "Ну, Феденька, будь хотя бы минимально благоразумен. Кузьма сделал отличную работу, я уже решил подписать с ним договор, но именно тут появились твои куклы".

Ах, вот как! Стоит первому встречному встрять в дело, и моего сына тут же

гонят!… Мужской голос: "Федор, ты сошел с ума - не могу же я одновременно выбрать его и тебя".

Брось заговаривать зубы… Ты должен немедленно исправить ошибку.

Мужской голос: "Сожалею, но ничем не могу тебе помочь. Сегодня твой сын взял обратно свои эскизы".

Значит, и я немедленно сделаю то же самое. (Вешает трубку. Увидел Христофора.)

Каково, Блохин! Этот негодяй посмел отказать моему сыну… Изволил, видишь ли, предпочесть другого.

ХРИСТОФОР (нетерпеливо). Знаешь, Федя, мне как-то не совсем радостно сообщать тебе эту новость, но, по-моему, ты взял да повредился в рассудке.

БАЛЯСНИКОВ. Блохин, не возражай! (Бежит к. двери.) Он вернет мне мои куклы, будь он неладен, этот злосчастный маэстро. (Убегает.)

ХРИСТОФОР. Ну вот, - опять надо сосредоточиваться. В этой квартире постоянно находишься как на вулкане… Куда же я подевал, однако, свои спицы?…

Из соседней комнаты выходит Виктоша. Она в плаще, с чемоданами. Не замечая Христофора, подходит к столу, пишет что-то, затем идет к двери.

Виктошенька!

ВИКТОША (обернулась). Христофор Иванович…

ХРИСТОФОР. Куда же вы?

ВИКТОША (почти шепотом). Так лучше.

ХРИСТОФОР. Уезжаете?

Виктоша молча кивает головой.

Совсем?

ВИКТОША. Кажется, я сделала все, что могла. (Чуть улыбнулась.) Теперь мне можно уйти. (Задумалась.) Нет - надо.

ХРИСТОФОР. А Кузю не жаль? (Тихо.) Я ведь все знаю, Виктоша.

ВИКТОША (быстро). Вот… Передайте ему записку, тут всего несколько словечек. (Читает.) "Никогда не покидай отца. Помни, что ты обещал мне". (Отдает записку.)

ХРИСТОФОР. Я очень вас полюбил, Виктория Николаевна. Я даже обещаю вам от всей своей души, что никогда вас не забуду.

ВИКТОША. Я тоже.

ХРИСТОФОР. Только вот жалко… жалко мой замечательный костюм. Я уже никогда его больше не надену. (Кланяется.) Будьте всегда здоровы.

ВИКТОША. Спасибо. (Целует Христофора. Прислушалась.) Он идет! (Метнулась по комнате. Спряталась за портьеру.)

Входит Балясников и с криком: "Блохин, я передумал!" - уходит в соседнюю комнату.

(Стремительно.) Прощайте. (Исчезает.)

БАЛЯСНИКОВ (возвращается из соседней комнаты). А где Виктоша?

ХРИСТОФОР (не трогаясь с места). Ушла.

БАЛЯСНИКОВ. Великолепно! Пусть пройдется, на улице чудесная погода. (Посмотрел подозрительно на Христофора.) Что ты тут стоишь как вкопанный? Вид у тебя, прямо скажем, - никуда.

ХРИСТОФОР (горестно). Ты глуп. Помолчи, Федя.

БАЛЯСНИКОВ (добродушно). Блохин, не выходи из берегов! К тому же я вовсе не глуп, - как видишь, я не пошел к маэстро. (Восторгаясь.) Мне пришла в голову исключительная мысль! Клянусь, я удивительно хитроумнейший человек.

В дверях неслышно появляется Кузьма, они не замечают его.

А сегодня я вообще большой молодец, Христофор.

ХРИСТОФОР. Это почему же ты большой молодец сегодня?

БАЛЯСНИКОВ. Не скажу. Хвастаться не желаю, Блохин. Но передо мною нынче предстало вдруг самое большое искушение, какое я знал в жизни. И я его преодолел. Простился с надеждой. И что же? Мне грустно и легко, Блохин, печаль моя удивительно светла… (Помолчав.) А куда ушла Виктоша?

ХРИСТОФОР (не сразу). Она совсем ушла.

БАЛЯСНИКОВ. То есть как… совсем?

ХРИСТОФОР (серьезно). Видишь ли, Федя, я уже давно утверждаю, что нам нужно сосредоточиться. Однако сейчас это необходимо, по-моему, как никогда.

БАЛЯСНИКОВ (догадался). Она… уехала в Ленинград?

Христофор кивает головой.

Навсегда?

ХРИСТОФОР. Наверно. (Помолчав.) Стемнело. Надо зажечь свет.

БАЛЯСНИКОВ. Погоди… (Оглядываясь, идет по комнате.) Как странно… Как странно. А может быть, ее просто не было?

КУЗЬМА (входя в комнату). Была. Вероятно, большая шутница она была, ваша Виктоша.

ХРИСТОФОР. Будет очень славно, мальчик, если ты никогда не скажешь о ней худого слова. Возьми вот… (Передает ему записочку.)

КУЗЬМА (прочел записку. С прорвавшимся отчаянием), Но почему?…

ХРИСТОФОР. Разве их поймешь, Кузнечик… Лучше не задумываться. (Решил переменить тему.) А ты знаешь, Феденька, ведь это Кузьма велел мне показать маэстро твои куклы.

БАЛЯСНИКОВ (легонько ударил Кузьму кулаком в бок). Мне пришла в голову чудесная мысль, Кузнец: давай-ка над "Еленой" работать вместе.

КУЗЬМА (не сразу). Но для этого, пожалуй, мне следовало бы переехать к тебе?

БАЛЯСНИКОВ. Знаешь, Блохин, когда я увидел его двухнедельного и заявил, что он похож на обезьяну, - да-да, именно в ту минуту, - я горделиво подумал, что родился наконец человек, который меня одолеет.

КУЗЬМА. Но, к сожалению, я еще не одолел тебя.

БАЛЯСНИКОВ. Но это как-то носится в воздухе.

Христофор старательно подбирает на гитаре мотив романса, который исполнял здесь недавно провинциальный Толстячок.

КУЗЬМА (оглядывает полки, где притаились погрустневшие куклы). И все-таки - почему? Почему она уехала?

БАЛЯСНИКОВ (в душе его все еще живет его тайна). А я, кажется, догадываюсь… Нет - знаю.

ХРИСТОФОР (тихо). А знаешь - так молчи. (Подобрал наконец мотив и поет негромко.) "Милая, ты услышь меня…"

Балясников улыбается, счастливый.

Занавес.

1970 год.