"Александр Ромаданов. Плоть, прах и ветер" - читать интересную книгу автора

учитель начал с того, что в красках рассказал про
Иеуду-Гитлерра, про казнь Человеко-Бога и его апостолов и про
жестокие гонения, которым подверглись адепты новой веры.
История о смерти Мессии сковала меня ледяным ужасом. Впервые я
ощутил свою беззащитность перед перед этой страшной бледной
женщиной с кривым окровавленным ножом. Если даже сам Сын Бога
не смог вырваться из ее цепких объятий, что уже говорить о
простом маленьком мальчике?
Конечно, я и до этого знал о смерти, в основном из древних
книг про мушкетеров и пиратов. Но смерть отчаянных взрослых
дядек с рапирами, мушкетами и ятаганами не воспринималась моим
детским мозгом как нечто, имеющее ко мне хоть какое-то
косвенное отношение. Детей по их отношению к смерти, пожалуй,
можно сравнить с животными. Скажем, домашняя кошка может
наблюдать смерть других животных - канарейки в клетке,
задушенной ею же мыши или собственных котят, утопленных в тазу
хозяевами, - но у нее нет способности к обобщению, и смерть
других животных воспринимается ею как отдельная случайность,
ничего не говорящая о ее собственной участи, уготованной ей
природой или человеком в будущем. В этом смысле можно считать,
что животные и дети по своему восприятию жизни суть бессмертные
существа. Они боятся боли и инстинктивно избегают смертельных
опасностей, но им неведом страх смерти, который приходит к
человеку, когда он осознает неминуемость своей физической
кончины.
Но еще больший шок ожидал мою неокрепшую душу, когда я
вскорости вслед за этим узнал о том, что вопрос о моей жизни
или смерти будет решаться совсем скоро, всего через семь лет,
потому что когда мне исполнится шестнадцать, специальная
комиссия определит, обладаю ли я особыми способностями, которые
дают мне право перейти в категорию Вечных, или же меня надлежит
истребить как негодный биологический материал, отбирающий
жизненное пространство и средства к существованию у одаренных
людей.
С паническим рвением я кинулся выискивать у себя
выдающиеся способности, которые могли бы дать мне путевку в
вечную жизнь, но ничего не обнаружил, кроме сущих глупостей,
типа умения шевелить ушами или сворачивать язык в трубочку. Мое
отчаяние усугублялось еще и тем, что моим соседом по комнате в
Интернате был спокойный уравновешенный мальчик Игор, отличник
по всем предметам, который проявлял особые способности к
философии. Высокий и голубоглазый, с волосами цвета спелого
пшеничного колоса, с виду он был нитсшеанской белокурой
бестией, но в душе неизменно оставался фаталистом и
флегматиком. "Будь что будет", - таков был его основной
принцип. Моих терзаний он демонстративно не приветствовал.
Допускаю, что втайне он мне сочувствовал, но утешать меня не
пытался, считая подобные переживания преходящей дурью.
В этот сложный для себя период я ощутил свое полное
одиночество и духовную оторванность от всего мира. Родители