"Наталия Роллечек. Деревянные четки (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- ковры, кресла, картинки на стенах... Однако мы будем так себе, самыми
обыкновенными гостями. Кушать каждый день будем за общим столом. Поэтому ты
должна отучиться чавкать во время еды...
- Ну, подумаешь - общий стол, - пренебрежительно ответила я на
замечание Луции. - Председательница говорила маме, что там есть огромный
парк. Будем вместе с ее детьми бегать наперегонки, играть в серсо14 и мяч.
Только бы не были они намного младше нас!
Луция покрутила головой:
- Я не хочу бегать. Я лучше лягу в парке на одеяло и буду смотреть
сквозь ветви деревьев на небо.
...Измученные, пропотевшие насквозь, высадились мы на маленькой
станции. На привокзальной площади стояла пролетка с кучером, одетым в
ливрею. Баронесса, которая приехала с тем же самым поездом, что и мы, но
только в вагоне второго класса, уже поджидала нас в экипаже. Рядом с нею
сидела долговязая, одетая во что-то серое панна весьма неопределенного
возраста: по внешнему виду ей можно было дать с одинаковым успехом и
двадцать с небольшим, и все тридцать лет. Голова, опущенная вниз, узкое
лицо с узкими, бледными губами и узким, длинным носом, полуприкрытые веками
глаза - всё это носило на себе печать безграничной покорности и
христианского смирения.
Баронесса, кивнув головой в ответ на наш поклон, показала на место
возле себя.
- Младшая поместится и здесь. А Луция сядет рядом с кучером.
Пролетка двинулась. Поначалу я внимательно рассматривала поля, хаты,
коров, пощипывающих на выгонах траву, считала проплывавшие мимо деревья и
оборачивалась с удивлением на ободранных ребятишек, стремившихся догнать
нашу пролетку. Но по мере того, как время шло, а цели нашего путешествия
по-прежнему еще не было видно, всё это начало мне надоедать. С Луцией,
сидевшей ко мне спиной, разговаривать было трудно, а ни одна из паней на
мои слова не отзывалась. Песчаная, ухабистая сельская дорога начала
казаться мне бесконечной. Поскрипывание колес, шелест придорожных ракит,
пыль, равномерное подпрыгивание экипажа навевали на меня дремоту.
Набравшись смелости, я спросила негромко:
- Далеко еще до дому?
- Да, - коротко, злобно скрипнула долговязая панна, и ее узкие губы
вновь плотно сомкнулись.
Испуганная ее тоном, я уселась поглубже внутрь пролетки. Еще два раза
я о чем-то спрашивала, но никто не ответил. Мне страшно хотелось спать,
веки у меня так и слипались... Горизонт вращался, как огромное колесо, в
центре которого находилась я, а сбоку от меня -- два молчаливых лица. Одно
- покорное, с бледными щеками, другое - энергичное, с пронизывающим,
испытующим взглядом. От кучера, от его ссутулившейся спины остался только
квадрат. На высоте его локтя покачивалась на белой шее темноволосая голова
Луции.
Я открыла глаза, когда повозка сворачивала с проселочной дороги в
тенистую аллею. Неожиданно открывшийся впереди пейзаж привел меня в
восторг. Аллея уходила в глубь парка. Густо разросшиеся каштаны дугой
обступили белые стены трехэтажного дома. Перед фасадом здания, Украшенного
четырьмя колоннами, в лучах солнца пламенели ряды благоухающих цветов,
посаженных в огромные вазоны. Зеленый, гладкий, как спокойная поверхность