"Сергей Рокотов. Нечто под маской (Повесть)" - читать интересную книгу автора

предисловия продекламировала, входя на сцену Пружанского Дворца культуры в
длинном бархатном черном платье знаменитая поэтесса Ольга Бермудская.
Раздался взрыв аплодисментов. На сцену полетели букеты цветов. Аплодисменты
сопровождали выступление поэтессы и в дальнейшем. Любители и ценители
настоящей поэзии не жалели своих ладошек. Не водилось ещё в засраном
Пружанске таких знаменитостей, как Бермудская.
После выступления был банкет, а потом поэтесса поехала на
горисполкомовской "Победе" в номер "люкс" местной единственной гостиницы. С
ней, якобы для делового разговора направился её отчим Виктор Удищев. Мамашу
отправили домой...
... Через два с половиной часа Витенька вернулся к законной супруге
очень возбужденный, с горящими глазенками-бусинками. Потому что разговор
между ним и падчерицей состоялся весьма примечательный.
... - Поняла тебя, Виктор, все поняла. Я, признаться, думала, ты
просто мелкий поблядун. А ты у нас, оказывается, ученый... Академиком мог
бы стать...
- Не имею возможности и желания, Лелечка. А вот тебе угодить всегда
готов. Поняла меня, деточка? Это вот возбуждает до кошмара, человек, так
сказать, впадает в состояние эйфории и сколько нужно в таком восторженном
состоянии пребывает. Главное это соблюсти пропорции, чтобы необходимое
время его в таком состоянии продержать. Недобрать или перебрать опасно.
Человечка, так сказать, тянет на откровенный разговор, язык у него как
шнурок развязывается, все выложит, что нужно. Или сделать может, что
нужно - ударить, убить даже, если кто под горячую руку подвернется... А вот
от этого... человечек забывает о жизненных реалиях и располагается душой к
делам амурным, неукротим становится, как, прости ты меня, старика,
кобель-производитель либо наоборот сучка ебливая. Проверено! - нахмурил он
свои жиденькие бровки и поднял вверх гибкий указательный палец. - Иначе не
посмел бы даже предлагать. Но если перебрать, совсем обмякает человечек, в
сон его тянет, и начинаются всякие там угрызения совести, глупость, короче.
В таком случае, надобно его немножечко снова подогреть. А вот это..., - он
понизил голос. - Выйди-ка на балкон, Лелечка. Я про это ещё не говорил.
Мало ли что тут в гостинице, прослушивают, бывает, в таких-то номерах. Так
вот, - сказал он, когда они вышли на балкон. - Это страшная вещь...
Вызывает сердечный удар, и никто, никакая экспертиза не установит истинной
причины летального, так сказать, исхода событий.
- Хватит! - оборвала его Ольга, отчего-то мрачнея. - Поняла я. Я
смышленая, понимаю с одного раза, мне повторять не надо!
- Ну? - напрягся Витенька. - А как насчет вознаграждения за усердие?
Ольга открыла перед ним балконную дверь, и, когда они снова вошли в
комнату, оглядела плешивца с головы до ног, тяжело вздохнула и стала
снимать платье...
... - Нет, - досадливо сплюнула она минут через семь. - По
аптекарской части ты куда толковее. Все, езжай домой, неудобно.
... А вспомнила о хранящихся у неё в потайном месте порошочках Ольга
Александровна более десяти лет спустя. Порошочки, разумеется, постоянно
обновлялись приезжавшим из Пружанска Витенькой, постоянно находившемся в
присутствии Егора Степановича в положении вопросительного знака и с не
сходящей с губ угодливой улыбочкой.
... Вспомнила тот день Бермудская, и у неё снова перекосилось от