"Сергей Рокотов. Нечто под маской (Повесть)" - читать интересную книгу автора

"Постой!" - прохрипела Бермудская и вдруг сильно закашлялась. Кашляла
она долго, вся покраснела, из глаз потекли слезы. Наконец, смогла
остановиться.
"Хотела тебя спросить ещё вот о чем, девочка...", - что-то странное
мелькнуло в её черных глазах, какая-то нездоровая искорка. - "Ты уж извини
меня за прямоту. Интимный вопрос, как женщина женщину спрашиваю. Как тебе с
ним, ну... в смысле, как с мужчиной? С сыном моим?"
"Это... Я...", - покраснела Рита.
"Твое дело, твое, я понимаю, но все же... Он удовлетворяет тебя?"
"Да", - почти беззвучно, сгорая от стыда, пролепетала Рита.
"Ну и хорошо! Ну и славно!" - вдруг рассмеялась Бермудская. -
"Удовлетворяет, и славно! Это ведь очень важный аспект семейной жизни,
дорогая моя... Это я так спросила, он все же много пил, вел, так сказать...
активный образ жизни... Но ничего, он ещё молод, значит, все в порядке? Ну,
иди, иди..."
Рита чуть не выпрыгнула из комнаты, до того ей было неприятно здесь
находиться. Она чувствовала на затылке напряженный взгляд свекрови. Почему
она об этом спросила?
... В её присутствии Рита всегда чувствовала себя как кролик под
взглядом удава. Что бы свекровь ни делала, хоть чай пила, хоть смотрела
телевизор. Самыми счастливыми были те дни, когда она куда-нибудь уезжала.
Поначалу она ездила много - за границу, в командировки и встречи с
читателями по стране, частенько убывала в Дома творчества - в Ялту,
Коктебель, Пицунду, Малеевку, Дубулты. Потом, к сожалению, стала гораздо
чаще бывать дома. На дачу ездить она не любила. Чаще туда ездили молодые. И
грозная Ольга Александровна все больше находилась дома и наполняла все
вокруг своей могучей аурой...
А без неё бывало так хорошо... Огромная квартира, и они со Степаном
вдвоем. Можно делать все, что хочется, ходить по квартире в любом виде -
хоть голыми, что они частенько и делали. Когда дома не было Степана, Рита
много читала, в библиотеке Балясниковых были очень интересные, редкие книги
на самые разнообразные темы. Порой ей попадались письма. Она, понимая, что
читать чужие письма - это грех, не могла справиться со своим жгучим
интересом к написанному в них, где история страны порой переплеталась с
историей семьи, в которую она, волей судьбы попала. Одно, старое, ветхое,
особенно её потрясло. Оно было адресовано покойному Егору Степановичу.
Написано мелким женским мало разборчивым почерком. Рита и по сей день
помнит душераздирающие строки из этого письма. "Егор, дорогой, ради Бога,
помоги... Я знаю, что твои дела идут прекрасно, ты в таком молодом возрасте
уже генерал, ты на высокой должности. И мы рады за тебя, мы гордимся тобой.
А мы здесь, в Казахстане, просто голодаем. Толя не может найти работу. Он
согласен на любую, самую черную, самую грязную. Но ему не дают и такую. Я
работаю посудомойкой в рабочей столовой, на эти деньги и живем втроем - я,
Толя и наш маленький Коленька. Если бы ты видел его, нашего шестилетнего
сыночка, Егорушка! Он такой худенький, бледненький, как будто просвечивает
весь, он недоедает... Живем мы в холодной семиметровой комнатушке в бараке,
а зимы здесь очень холодные, ветреные. А в чем виноваты мы, я, Толя, наш
сынок? В том, что Толя по национальности немец? Во дворе мальчишки дразнят
бедного Коленьку фашистом. А в чем виновата я? В том, что полюбила Толю? А
он в своей национальности? Ведь он же из обрусевших немцев, приехавших в