"Матвей Ройзман. Вор-невидимка " - читать интересную книгу автора

Так вот за какими секретами охотился Михаил Золотницкий! Да и старик
хорош: "У меня никаких секретов нет"! А теперь признаётся, что есть, да еще
какие!
- Вы считаете, что по хранившимся в портфеле табличкам можно сделать
скрипку еще лучшую, чем ваш "Жаворонок"? - спросил я мастера.
- Уверен в этом! - подтвердил он. - Недаром я назвал ее "Родиной".
Думал было переделывать с Михайлой. Да в последнее время... - И он осекся.
- А грунтовать и лакировать "Родину" будете прежними составами? Или это
тоже секрет?
- Нет, лак и грунт будут другие. А дерево мне досталось такое, какого и
на свете не сыщешь! - Он вздохнул с надсадой и добавил: - Да вот придется ли
еще поработать?..
Пока я медленно задавал вопросы, а больной еще медленнее отвечал, у
меня мелькала одна догадка за другой. Мог ли Михаил Золотницкий, будучи
вчера в мастерской, посягнуть на секреты отца? И зачем ему это? Ведь мастер
сам раньше думал привлечь сына к работе над "Родиной". Значит, Михаил, если
бы он этого захотел, честным путем получил бы доступ к "секретным" таблицам.
Мог ли похитить портфель кто-либо из учеников? Конечно! Совсем нетрудно было
воспользоваться ключами старика. Тут я вспомнил, что в разговоре по поводу
письма в редакцию мастер просил не сообщать в милицию о попытке взлома
несгораемого шкафа, не заводить дела. А теперь, после кражи, он, конечно, не
будет на этом настаивать.


[Image004]


- Андрей Яковлевич, - сказал я, - может быть, сообщить о краже вашего
портфеля в Уголовный розыск?
. - Что вы, уважаемый, что вы! - зашептал он и даже попытался замахать
на меня руками. - Такое дело... Кого-нибудь попутала нечистая сила! А я
человека погублю...
В комнату на цыпочках вошел Михаил Андреевич со скрипкой и смычком в
руках. Он остановился перед постелью.
- Отец! - произнес он робко. - Хочешь, сыграю "Жаворонка"?
Старик поднял глаза на сына, вздохнул и медленно опустил веки. Скрипач
заиграл знакомую мелодию;


Между небом и землей
Песня раздается...

Мастер не сводил глаз с сына, и когда последняя, берущая за душу нота
слетела со струн и растаяла, слезы выступили на его глазах.
- Моя? - еле слышно спросил он.
- Твоя, отец! - ответил скрипач. - Только утром закончил починку...
- Почему не принес мне?
- Ты же перед конкурсом работал день и ночь! Ну... и своими силами
хотел. Я ведь уже не ученик-первогодок...
Михаил Андреевич положил скрипку на одеяло возле руки отца. Тот стал ее