"Майкл Скотт Роэн. Кузница в Лесу ("Зима Мира" #2) " - читать интересную книгу автора

скамью у окна. Там Марья, служившая поденщицей у старого Хьорана, держала
свою работу. Вместо почерневших кузнечных инструментов на полках были
разложены изящные пинцеты, маленькие тиски, тонкие напильники и острые
резцы, ибо Марья была искусным ювелиром. Элоф выбрал острое лезвие и достал
из бокового кармана котомки сверток из жесткой кожи; из одного конца свертка
выпало несколько сухих иголок. Он очень аккуратно развернул кожу. Внутри
лежала сухая сосновая ветка, почти лишенная игл, если не считать одного
маленького отростка, который он осторожно отделил с помощью лезвия.
Положив веточку на гладкую каменную плиту, Элоф нанес на нее тонкий
слой яичного белка и костного клея, разбавленного крепким спиртом, и накрыл
сверху почти невесомым листом кованого серебра, тоньше самого тонкого
пергамента. Он подышал на серебро, пока на поверхности не проступили
призрачные очертания веточки. Потом, пользуясь тонкими остроконечными
инструментами, он начал медленно разглаживать ее, терпеливо обводя очертания
каждой иглы, поворачивая и добавляя еще серебряной фольги, пока веточка не
оказалась полностью закрытой, заключенной в тончайший серебряный футляр.
Теперь она напоминала прежний талисман. В ней оставалось мало силы, но
это была слишком ценная вещь, чтобы просто избавиться от нее. Пока на ней
есть иглы, даже мертвые и пожелтевшие, частица лесной силы остается в
дереве... Он улыбнулся.
- Никакой осенний ветер больше не унесет эти иглы. Для них наступила
серебряная пора, и я буду носить их с собой везде, где бы я ни был.
Такие слова он произнес над своей работой, а потом, размотав проволоку,
прикрепил веточку к рукояти и снова плотно обмотал проволокой. Рукоять
выглядела такой же надежной, как и прежде, но Элоф нахмурился, когда взял ее
в руку. Что такое рукоять меча без клинка? Он с досадой отложил ее в
сторону. Ночь безмолвствовала, если не считать жалобных завываний ветра,
приносившего с собой отдаленный плеск волн в гавани или стук копыт
припозднившегося всадника по брусчатке мостовой. Сонливость совсем покинула
Элофа; внезапно он с новой силой ощутил потребность в знаниях и нетерпеливо
взял другой свиток, оказавшийся пространным трактатом об извлечении металлов
из руды. Кроме главы о странных силах, приводимых в движение железом и медью
в едких растворах, там не было ничего интересного.
На столе перед Элофом лежал сломанный клинок, который он не выковал
сам, а взял из рук давно умершего человека. Сейчас меч выглядел немым
укором. Достоин ли он владеть такой вещью, если, обладая немалой силой и
мастерством, не может заново отковать клинок?
- Но как? Как?
Элоф отодвинул рукопись и взял в руки холодный металл... если это
действительно был металл. Жар кузнечного горна не мог раскалить его, ни один
напильник не оставлял на нем следов, и никакой молот не мог сломить его
упрямство. Несмотря на все знания Элофа, силу его разума и рук, ни огонь его
кузницы, ни жаркое пламя его нужды не могли вернуть меч к жизни!
- Привет тебе, достойный кузнец!
Удар грома прокатился по кузнице и сотряс тяжелую дверь на ее петлях,
но голос был еще более могучим. Клинок с лязгом упал на пол, а скамья, на
которой сидел Элоф, перевернулась, когда он вскочил на ноги, объятый гневом
и непонятным страхом. Но задвижка была поднята, нижняя створка двери уже
распахнулась, и гнев Элофа поутих, когда он увидел фигуру человека,
полускрытую в глубокой тени.