"Михаил Рогожин. Билет в никуда" - читать интересную книгу автора

арок.
Курганов, не желая более играть роль молчаливого истукана, сказал
решительно:
- Пошли отсюда.
- Куда? В дворники? - язвительно спросил Веня.
- А ты хочешь обратно в тюрьму?
Веня стал вдруг серьезным. Его пухлые губы упитанного ангелочка упрямо
сжались в красный бутон. Через дымчатые стекла пробился надменный взгляд
подслеповатых глаз.
- Только богатая, шикарная жизнь сможет заглушить во мне боль всех
четырнадцати лет заключения. Обычная жизнь ни тебе, ни мне не принесет
успокоения. Мы свою порцию дерьма съели. Хватит! Либо все, либо ничего. А
поскольку ничего у нас уже было, значит, впереди - все! Уходи один. Но учти,
второй раз Цунами руку не протянет.
Минут через двадцать, когда Цунами появился перед ними, одетый в
элегантный темно-серый костюм и черные кожаные туфли, Курганов сидел, мрачно
потупив взор и не находя в себе сил встать и уйти.
- Отлично, - произнес Цунами. Выпил еще виски и, не задавая никаких
вопросов, принялся ни с того ни с сего рассказывать о своей жизни: - Первый
раз я подзалетел в начале семидесятых. Это было в Ростове-на-Дону. Жил я
тогда в Газетном переулке, неподалеку от Театра оперетты, и влюблен был в
артистку, которую звали Адель. Для романа понадобились деньги. И какие!
Артистку же не пригласишь в пирожковую! Тогда-то и смилостивился надо мной
один невзрачный мужичок - собиратель всякой ветхой дряни, как мне тогда
казалось. Однажды вечером, когда Адель, смеясь на весь переулок, ушла в
компании поклонников в ресторан "Ростов" при гостинице "Дон", этот самый
мужичок обнял меня за плечи и сказал простые слова:
- Не желай любви из милости, будь гордым, а гордый человек не бывает
нищим...
Я согласился с ним, и он повел меня к себе домой. Тогда впервые я
увидел настоящий антиквариат. Глаза разгорелись. Еле совладал с руками,
чтобы не заграбастать какую-нибудь диковинную штучку. Там же и получил
задание. В ростовском музее краеведения, в витрине, без всякой сигнализации
хранились уникальные сокровища - семь фаларов сарматского вождя. Вы-то до
сих пор не слыхивали о них...
Веня и Курганов в подтверждение кивнули головами.
- Это - серебряные диски, обтянутые золотыми пластинами. На них
изображены всякие животные, но не натурально, а так - черточками. В центре
двух больших фаларов выгравированы головы барса, инкрустированные бирюзой.
Ну, там глаза, уши, особенно красивы - раскрытые пасти. Во втором веке до
нашей эры эти самые фалары украшали сбрую коня.
Больше он мне ничего не сказал. Чтил, падла, Уголовный кодекс. До
остального я допер сам. Сходил несколько раз в музей. Прикинул, что к чему.
Сплел веревочную лестницу и ночью спустился по ней с крыши шестиэтажного
дома на крышу прилегающего к нему музея. Через чердак пробрался внутрь,
выдавил стекло в витрине и забрал эти самые фалары. Назад поднялся по
веревочной лестнице и чуть не грохнулся. Ощущение на всю жизнь осталось. До
сих пор иногда снится, что лечу с этой лестницы вниз.
Цунами налил себе еще виски, бросил кусочек льда и пальцем показал
Вениамину, чтобы тот пил коньяк. На Курганова специально не обращал никакого