"Михаил Рогожин. Билет в никуда" - читать интересную книгу автора

облокотился на буль такого же цвета и с все той же заискивающей улыбкой
поинтересовался:
- Как ваш папа чувствует себя в Америке?
- Такой ученый, как мой отец, везде чувствует себя хорошо, если только
ему дают возможность заниматься наукой.
- Да, да... я понимаю, - согласился Качуевский и, решив, что церемония
знакомства состоялась, резко спросил: - Какие дороги вас привели ко мне? Я
ведь предупредил, что больше ничего не покупаю и не меняю.
Веня не спеша осмотрелся, солидно, не спрашивая позволения хозяина,
закурил сигару и поперхнулся дымом, заметив окаменело-звериное выражение
лица Курганова. Откашлявшись, он сообщил:
- Сейчас в Америку собирается на ПМЖ один очень уважаемый человек. У
него есть "окно" на таможне, поэтому он хочет приобрести кое-какие ценности.
Мне подсказали, что все лучшее в Москве сосредоточено у вас.
- Ошибаетесь, все лучшее - в Третьяковке, - поправил его Качуевский. И,
стараясь не глядеть на Курганова, предложил:
- Не будем тратить время на комплименты. У меня действительно есть, что
продать. Но это все стоит - ой-ей-ей. К примеру... - Он мастерским движением
руки вытащил из буля небольшую иконку. - Византия, одиннадцатый век. Купил у
одной старушки, не поверите, за двадцать пять рублей. Только тогда на ней
был изображен не Иисус, а Варвара-великомученица... - Качуевский окинул
молодых людей взглядом знатока, уверенного в своем превосходстве перед
неофитами. - И представьте - отмыл. Пришлось снимать четыре слоя. Под
великомученицей оказался Николай-угодник, а под ним - архангел Гавриил.
Сейчас эта штучка на сто тысяч зеленых потянет.
- Мой клиент не торгуется. Его цены не интересуют, - очень важно
заметил Вениамин.
Качуевский опять растянул губы в подобострастной улыбочке и возразил:
- Так не бывает. Поверьте мне, молодой человек. Ваш клиент либо
блефует, либо опасно заблуждается. Для продолжения разговора я хотел бы
знать - кто он?
Курганов, не вникая в разговор, скользил взглядом по иконам,
развешанным на стене. Воспользовавшись паузой, показал пальцем и спросил:
- А на этой доске кто?
Качуевский вздрогнул. Слишком страшно было признаваться этому
мордовороту, что перед ним висят подлинники Рублева, Феофана Грека,
Дионисия, преподобного Алимпия и Симона Ушакова.
- Это все - рабы божие, - пробормотал он и, желая поскорее закончить
торг, наклонился к Вене и прошептал: - Есть панагия и платиновый крест с
бриллиантами. Недавно у вдовы великочтимого старца приобрел. Вещь бесценная.
Отдам тысяч за семьсот, только чтобы не держать дома.
Вениамин встал и, прохаживаясь возле горки, забитой фарфоровыми
статуэтками XVIII века, как бы невзначай спросил о фаларах.
Сморщенное гололобое лицо Качуевского вытянулось. Он торопливо перебил:
- Вас кто-то разыграл. Да, лет тридцать назад было сообщение, будто
археологи нашли нечто подобное, но потом эти фалары исчезли. Кажется,
преступник их успел переплавить.
- Да. Эту версию вы ему сами подсказали... - Веня резко развернулся к
Качуевскому и пустил ему прямо в лицо струю дыма.
Качуевский не закашлялся. Скорее как-то сморщился, скукожился и стал