"Михаил Рогожин. Мой желанный убийца " - читать интересную книгу автора

стеснялись Пата. Он сам в сатиновых синих трусах вышагивал, пока Наташка не
подарила ему шорты и Набор трусов. Мне в Москве некуда деться. Придется жить
здесь. С Патом.
Если не выгонит. Сейчас ему не до этого. Что-то меня пошатывает. Боже,
что это на себя натянула? А... Наташкин халатик. Нет, лучше свой. Хотя он
тоже ее. С ума сойти, вот удача. Я нашла Наташкину записную книжку. Здесь
все ее хахали.
Значит, и он. Ой, голова закружилась. Менты искали-искали и не нашли.
Наверное, по закону должна отнести в МУР. Пусть полежит у меня. Он звонил по
телефону. В таком случае и она ему звонила... Не варит голова. Пойду утешать
Пата.
Он сидел, облокотившись руками о сервировочный столик. Вернее, на его
откидное крыло. Если бы вошла Наташка и увидела, скандал бы разразился
немедленно. Она всегда следила, чтобы на стол не клали руки и ноги. Боялась,
что сломают. Зря боялась. Стол в порядке. И Пат давит на него своими
локтями.
"Ты хочешь есть?" - спрашиваю, не зная, что спросить. Он машет
отрицательно головой. "А выпить?" - это уже по инерции. На столике стоит
бутылка "Столичной" и банка томатного сока. Где достал? Наверное, принес из
своей комнаты. Он там много чего припрятал. Молча сажусь, наливаю в стаканы
сок и пытаюсь по ножу лить водку. Не получается, рука дрожит и нож противно
скрипит по стеклу. Водка разливается. Пат не обращает внимания. Думает о
своем. Мы оба думаем о Наташке.
Во всем громадном городе только мы вдвоем. И еще Он. Больше никому дела
нет.
Для остальных невелика потеря. Наливаю водку просто в сок. Без закуски
не получится. Во рту ни крошки со вчерашних гамбургеров. Пошла на кухню и
открыла банку икры. Давно к ней присматривалась. Просить было стыдно.
Наташка икру не любила. Пат не обратил внимания на бутерброды. Посмотрел на
меня мутными глазами и выпил. В таких случаях нужно сказать. Я забыла -
что... Кажется, "за упокой души". Лучше молча. Когда водка просто смешана с
соком, становится противно до икоты. "Ты любила Наташу?" - зачем-то спросил
Пат.
- А ты?
- Я - отец.
И замолчали. Когда не о чем говорить, лучше говорить о чем угодно.
Я помню тебя, Пат, молодым. Вернее, тогда ты мне казался старым. Мы с
Наташкой учились в пятом классе. Ты ходил в сером костюме и синем галстуке.
Мне было смешно. Никто на завод костюмы не надевал. Наташа объяснила, что
там ты не работаешь, а руководишь комсомолом. Она гордилась тобой. Я
завидовала. Мой отец носил промасленные штаны и шоферскую кожаную куртку. Мы
обе плохо учились и на всех уроках писали мальчикам записки. Меня били, а ее
нет. Наташка предлагала пожаловаться в комсомол, которым руководил ты. Если
бы я была тогда постарше, наверняка влюбилась бы в тебя. (Пат очнулся и
пристально посмотрел мне в глаза.
Я не отвела их в сторону.) Девочки часто влюбляются в чужих пап. Но
тогда меня интересовали записки. Съешь бутерброд. И выпьем водки без всякого
сока. Меня все называли княгиней, потому что так называла мама. Я
стеснялась. Звучало как кличка. Потом выяснилось - действительно княгиня.
Правда, очень разбавленная.