"Константин Рогов. Кое-что о романтике" - читать интересную книгу автора

Похмелье... О, боже, как же Пипкин его ненавидел! Голова гудела,
подташнивало и хотелось умереть. Тут Пипкин решил, что еще больше, чем
похмелье он ненавидит себя самого - это какой же вконец опустившейся скотиной
надо быть, чтобы каждый день упиваться до бесчувствия. "Больше - ни капли", -
решил маг, зная впрочем, что вряд ли сдержит это обещание, подобных коему он
надавал себе за свою жизнь бесчисленное множество.
Пипкин со стоном поднялся и некоторое время неподвижно сидел на кровати,
ожидая пока мир перестанет вращаться. Потом он поднялся, нетвердым шагом
добрел до холодильного сундука и выудил оттуда банку с солеными огурцами,
банку с квашеной капустой и большую морковку. Он хотел достать еще что-нибудь,
но больше ничего не было. "Надо бы купить продуктов", - подумал Пипкин,
плюхнулся на диван и принялся жевать огурец. Затем глотнул рассольчику. Магу
полегчало, но не то чтобы слишком. Мысли о самоубийстве отошли на второй план.
Жалко, что огурец был только один. Пипкин взялся за капусту. Вкусно. Хлебнул
еще рассольчику и закусил морковкой - фу, какая гадость! Ну и ладно...
Оценив свое состояние он решил, что пытаться использовать
противопохмельное заклинание не стоит. Все равно с похмелья оно еще никогда и
ни у кого не получилось. Мысли разбрелись в стороны, потом сбились в кучку,
потом снова разбрелись.
"Рассвет, - подумал Пипкин, глядя в окно. - Вернее уже утро - ближе часам
к девяти, а то и к десяти. Возмем среднее арифметическое и подумаем теперь -
что я делал вчера?"
Вопрос был таким интересным, что маг задумался над ним надолго, но
вразумительного ответа отыскать не мог. Тогда он решил рассуждать логически.
Итак, он - пил. Это очевидно. Очевидно, пил он не с утра, а под вечер... Ну, в
крайнем случае - с середины дня. Что же он делал утром? А что он вообще должен
был делать утром? Вот черт! Пипкин вдруг вспомнил волосатого маленького
доктора-брауни который сидел вот на том самом табурете и говорил что-то про
мозготрясение, щадящий режим и нес всякий медицинский вздор по поводу
воздержания от алкоголя. "Надрался-таки. Алкаш, хренов, " - возмутился своим
поведением Пипкин. Все правильно, нарушение медицинских предписаний ни к чему
хорошему не ведет. Тут тебе будут и черные пятна и мелькающие тени и жуткие
головные боли... Что же он еще делал вчера? Смутно припоминался нудящий старый
хрыч из гномской породы, какие-то люди и еще гномы и разъяренная эльва.
В дверь постучали. В дверь стучали уже долго и стучали настойчиво. Пипкин
осознал это одновременно с тем фактом, что держит в руках свой ритуальный нож.
"И что меня так напугало?" - спросил он у самого себя.
- Кто там?
- Джейн.
- А-а-а... Входи Дженни, там не заперто, - сказал Пипкин, расслабляясь.
Джейн - соседская девчушка лет одиннадцати, принесла Пипкину горячие
сосиски в тесте и сладкий пирог с черникой.
- Привет. Вот сосиськи. И еще пирог.
- Спасибо, Джейн. Ты меня спасаешь от голодной смерти, - признался Пипкин,
жуя сосиску. - Уммм... Как всегда - очень вкусно. Ты давно вернулась?
- Вчера поздно вечером. Мама сразу уложила меня спать, так что я не смогла
зайти...
- И хорошо. Ты знаешь, что по вечерам я... хмм... не в форме. Как твоя
бабушка?
- Ей стало намного лучше. Доктор сказал, что это никакая не болезнь,