"Джоэль Роджерс. Кровавая правая рука " - читать интересную книгу автора

почерком:
"Позвонить после обеда Барнаби Г. У. 9-6400.
Узнать насчет почты.
Вычистил ли Джон Флейл выгребную яму после того, как покрасил дом и
амбар?
Сахар, спички, помидоры, апельсины, бекон, земляника, хлеб". Обычные
записи мелких повседневных дел человека, который один живет в деревне.
Мелочи, которыми постоянно приходится заниматься. Продукты, которые, нужно
покупать, телефонный звонок юристам или издателям. И ни слова об убийствах.
На столе у лампы лежала сложенная газета - экземпляр Данберской "Ивнинг
Стар", выпущенный вчера - в среду, 10 августа, с крупными заголовками о
большой операции против японцев, "Вторжение на Хонсю!"
В газете были огромные фотографии и заголовки. В ужасных кровопролитных
сражениях, о которых рассказывала газета, решается судьба мира. Сотни тысяч
наших солдат участвуют сейчас в смертельной, отчаянной борьбе. Газета
рассказывала об этой войне. Но мы настолько концентрируемся на своих
собственных делах, так боимся за свою собственную маленькую жизнь, что никто
даже не удосужился прочесть эту газету. Ни у кого не нашлось на это времени.
Никто уже и не станет ее читать, потому что новости, описанные в ней,
устарели.
Кроме этого, у меня на столе лежит толстая записная книжка лейтенанта
Розенблата. Этот невысокий коренастый полицейский со сморщенным лицом мопса
оставил свою записную книжку здесь, когда, вытаскивая на ходу пистолет,
выбегал из комнаты, услышав страшный крик Квелча.
С тех пор прошло больше часа, но Розенблат так и не вернулся. Поэтому я
взял его записную книжку и стал ее внимательно изучать. Все это я сейчас
вижу перед собой.
Я не представляю, чтобы убийца мог спрятаться среди книг на полках
секретера или среди бумаг на столе, или в моем отражении в зеркале. Если
здесь и есть какой-то его след или ведущая к нему улика, то я их не вижу.
Похоже, старый мудрый Адам Мак-Комер, который так много знал об
убийствах, сумел что-то найти. Но если он до чего-то И додумался, то не смог
помочь самому себе. Когда он встретил убийцу, рядом никого не оказалось. И
он не успел оставить ни слова, ни намека на то, что нашел.
Сидя за этим столом, где старик столько времени провел в раздумьях, я
чувствую себя ближе к нему, чем вечером, когда мы вместе шли по дороге,
разыскивая этот исчезнувший, словно призрак, серый автомобиль. Никто из нас
тогда еще не знал, что произошло убийство. Но в воздухе было что-то
зловещее, и зловеще каркали вороны в придорожных кустах.
Нет, карканье потом прекратилось. Но я все равно чувствовал, что
Мак-Комер отчужден и далек от меня, хотя и идет рядом. Зато сейчас, за этим
столом, я почти физически ощущал, что он пытается мне помочь.
Слева от меня дверь, ведущая на кухню. Там тихонько позвякивает
телефон, тикает будильник и потрескивают дрова в печи. Лампа стоит в нише
над полкой, и мне хорошо видна вся комната, до белых планок обшитой деревом
двери с заржавевшим засовом и Н-образными петлями.
За моим левым плечом - закрытая дверь спальни. Позади, в дальнем конце
комнаты, небольшая дверь, ведущая в коридор. Оттуда можно по лестнице
подняться в мансарду. Но парадная дверь закрыта на висячий замок и
заколочена, а дверь из гостиной, где я сижу, в коридор тоже заперта на ключ.