"Станислав Васильевич Родионов. Задание" - читать интересную книгу автора

пахла и селедка, которую Людмила Николаевна вымачивала таким способом, что
та походила на анчоусы. Но и вкусная еда не отвлекала Леденцова от мыслей.
Он рассказал про мальчишку в трамвае.
- Очень даже объяснимо, - не удивилась Людмила Николаевна.
- Если только с биологических позиций...
- С психологических, Боря. Представь, что в трамвай вошла женщина и все
мужчины вскочили. Не сомневаюсь, встал бы и мальчишка. Но ведь все сидят.
Выходит, что подняться надо ему одному, то есть выделиться из всех. Проявить
индивидуальность. Боря, на это и многие взрослые не способны.
- Почему?
- Психологическая сила толпы.
- Что-то я не верю в эту силу...
- Не знаешь, что многие люди живут не как им подсказывает разум или
желание, а стараются жить, как все? Не слышал, что трудно быть самим собой?
Я имею в виду человека с индивидуальностью.
- Совсем не трудно, - вспомнил Леденцов капитана Петельникова, ярче
которого людей он не встречал.
Психологию на юрфаке сдавать еще предстояло. Видимо, наука зыбкая и
парадоксальная. Всем известно, что нужна воля, чтобы удержаться от плохих
дел. Но вот мама доказала, что силой воли спасаются и от хороших. Как же
так?
И, словно уловив его недоумение, Людмила Николаевна улыбнулась
хитренько. Леденцов смотрел на нее, перестав жевать селедку, которую,
впрочем, можно было и не жевать, ибо во рту она таяла.
- Боря, если бы ты выбил соседское окно, ты бы признался?
- Мам, стекол я даже в детстве не бил.
- Допусти.
- Конечно, признался бы.
- А вот в прошлом месяце ты менял проводку у старушки в шестой
квартире... Воскресенье ушло. Почему же назвал себя электриком из
жилконторы?
- Иначе бы она отказалась от помощи.
- Застеснялся хорошего поступка?
- К чему себя выпячивать...
- Вот и мальчишка в трамвае не стал выпячиваться.
- Я стеснялся не поступка, а благодарности.
- Так ведь тебе не двенадцать лет, и ты работник милиции. Кстати, эта
бабушка до сих пор убеждена, что ты электрик. Когда приезжаешь на
милицейской машине, она полагает, что тебя привозят из вытрезвителя.
Леденцов перестал есть... Уж коли подростку в трамвае не совладать с
психологической силой, в общем-то, хороших людей, то каково ребятам в Шатре?
Друг перед другом-то? Их надо лишить обоюдного тока дурных сил, разобщить,
расшвырять по разным и хорошим коллективам... Надо? Но ведь он для этого и
заслан в Шатер. Выходит, капитан все это знал: и про психологию, и про
подростковую неуверенность, и про мальчишку в трамвае.
Леденцову захотелось посоветоваться с матерью, уж коли Петельников
выдал их тайну. Рассказать про отличника, про сигарету, про испуг самих
мучителей... И представил, как от холода побледнеет мамино лицо, дрогнут
тонкие пальцы и голос высохнет до шепота. Он вздохнул, и вроде бы бессвязные
слова вырвались сами: