"Станислав Васильевич Родионов. Задание" - читать интересную книгу автора

груди...
Все засмеялись, догадавшись, что он пересказал слова песни. Петельников
незаметно порадовался: может быть, он еще выиграл полраунда? Но дознание
есть дознание, и вопросы сыпались отовсюду:
- Ваш любимый композитор?
- Чайковский, Моцарт и Бах.
- Случаем, не знаете, сколько кантат написал Бах?
- Двести двадцать.
- Ваше самое любимое у Баха?
- "Каприччо на отъезд возлюбленного брата", - сказал Петельников ради
красного словца, ради оригинальности названия.
- Под музыку можете работать?
- Представьте себе, могу.
- Значит, вы ее не слышите?
- Наоборот: чем тоньше музыка, тем больше конкретных идей приходит мне
в голову.
- Как вы относитесь к Высоцкому?
- Как к великому человеку.
- Потому что он сам писал стихи, музыку и сам исполнял?
- Потому что сумел выразить боль своего времени. Потому что был
народным артистом, которого слушал и рабочий, и ученый, и подросток, и
преступник. И еще: он своим пением мужчин приобщал к мужеству.
- Такой вопрос: преступность и музыка?
- Чем больше хорошей эстрады, тем меньше преступности.
- Вы это серьезно?
- Конечно. Когда развлекаются, то не пьют и не хулиганят.
- Ваша самая любимая группа?
- "Плазма".
Сперва они засмеялись, а затем пошел такой шум, будто здесь пили вино,
а не кофе с печеньем. Разогретые своими же вопросами, музыканты позабыли про
гостя, про серьезность, про бороды и усики, глотали чашками кофе и кричали
так, что эти самые бороды дыбились намагниченно, а комбинезоны мешали
размахивать руками. Оперативник смотрел на них с радостью: творческий и
честный коллектив. Вот сюда бы всех шатровых... Впрочем, еще с Грэгом
неясно.
Но тут же Петельников понял, что судьба Артиста решена, потому что
руководитель поершил бородку и спросил вполголоса:
- А он нас не обворует?

14

Он дышал в три приема, как учили йоги. И рекомендовали утром, сразу
после сна, сосредоточить свою мысль на чем-нибудь одном, на каком-то
несуетном предмете. Леденцов выбрал десятикилограммовую гантелину, спокойнее
ее ничего на свете не было. Он делал зарядку, стоял на голове, принимал душ,
думая лишь об этом чугунном снаряде. Но шаровидные култышки в его сознании
делались резиновыми, становясь то вытянутой головой Бледного, то лобастым
кругляшом Шиндорги. И волевая мысль, Заслоненная этими марионетками,
перескакивала на случай с сигаретой...
Ребята не хотели быть хорошими. Вернее, стеснялись. Почему? Почему