"Станислав Васильевич Родионов. Задание" - читать интересную книгу автора

- А подумал ли, кто ты теперь для них? Грабитель, такой же, как они!
- Потом признаюсь, что была мистификация...
- А какова эта мистификация гражданке Ковалевой?
- Ради дела же.
- С понедельника на работу, - мягче повторил Петельников.
- Товарищ капитан, могу ли заниматься Шатром в свободное от работы
время?
- А у тебя оно бывает?
- Выкрою.
- Кстати, до понедельника еще четыре дня...
Петельников вернулся в свой кабинет и взял термос - было десять минут
первого. Игривый закон о неминуемой неприятности сработал-таки; правда,
обошлось без выезда на происшествие, но настроение упало. Кофе, как ему и
положено, обжигал, но из-за молока имел какой-то нежный цвет и вкуса был
утомленного, утраченного и усталого. Этот безароматный кофе окончательно
испортил настроение. Впрочем, испорченных настроений старший
оперуполномоченный не признавал, как невыполненных заданий.
Разумеется, обидно. Уже столько сделано, человек перекрасился,
внедрился... На рискованный эксперимент с часами пошел... И бросить начатую
работу?
Петельников медленно допивал кофе - один литр - и думал, чем бы помочь
лейтенанту...

11

С утра Леденцов сел читать педагогические сочинения, изредка
прерываясь, чтобы повыжимать гантели да заглянуть в холодильник. Но к
середине дня его рьяность убавилась. Чтобы все прочесть и разобраться, не
хватит ни четырех дней, ни четырех месяцев, а может быть, не хватит и
четырех лет. Писалось в этих книгах широко и глубоко, с изложением
педагогических взглядов и воспитательных систем. Были и примеры очень
поучительные, но не шедшие Леденцову, потому что он нуждался в особой
педагогике - в криминальной, что ли. Близок был Макаренко, но его пацанье
двадцатых годов теперь казалось забавным. Одна Ирка-губа взяла бы под каблук
всю макаренковскую колонию. Мир усложнился: приборы, машины, производство,
человеческие отношения... И подростки.
Выход был один: разобраться самому. С помощью капитана Петельникова.
Поэтому Леденцов вынул из стола новенький толстый блокнот в эластичной,
видимо, полихлорвиниловой обложке и озаглавил: "Мысли о криминальной
педагогике". Подумав, добавил мельче, потоньше: "или Приключения
оперуполномоченного Бориса Леденцова в Шатре". Он перевернул страницу и
замешкался над белизной первого листа: есть ли мысли, будут ли мысли?
Одна уже была, пришедшая еще в Шатре...
Ирка и Бледный, Грэг и Шиндорга. Испорченные, жестокие и плохие ребята.
Но эти плохие живут среди хороших. В своей же квартире, в доме, в
микрорайоне, в городе полно толковых, разных и добрых людей. Почему же
плохие подростки не к ним тянутся, а идут к таким же, к плохим? В конце
концов, по законам физики одинаковые заряды отталкиваются. Или у людей
иначе - им с себе подобными легче?
Леденцов отбросил с глаза рыжий вихор и записал коротко: "Плохие люди