"Станислав Васильевич Родионов. Задание" - читать интересную книгу автора

его с лица не сотрешь и мимикой не прикроешь. Как же ее ум с образованием не
одолеют пращурного инстинкта? Неужели большие полушария и дипломы тут
бессильны? Тогда зачем они? И уж если она не понимает, то как спрашивать за
воспитание с женщин простых?
- Людмила Николаевна, вы не знаете своего сына.
- Неужели вы знаете его лучше меня? - удивилась она, видимо, наглости
Петельникова.
- Хотите, чтобы он ушел в науку... От кого? От друзей, от борьбы, от
тяжелой работы?.. Истинный мужчина от всего этого не уходит.
- Я не к безделью его толкаю, а к интересной работе.
- Да он борец! Наукой может заниматься почти каждый, диссертацию может
накропать любой грамотный человек... А бойцовская натура - редкость. Нам не
диссертаций не хватает, а борцов!
- А мне сына не хватает! Я хочу, чтобы он не пропадал по ночам,
неделями, бывал спокоен, не приходил в синяках, ел человеческие обеды... Я
хочу, чтобы он жил нормальной жизнью. Что предосудительного в моем желании?
Ее лицо, казавшееся ему голубоватым, порозовело. И Петельников
торопливо, в пылу этого разговора, подумал о странностях прекрасного.
Леденцов очень походил на красивую мать. Но у сына всего было чуть-чуть
больше: волосы рыжее, кожа белесее, нос длиннее, брови незаметнее. Уж не
говоря про яркие, клоунские пиджаки и шутовскую речь.
- А кто будет колотиться здесь? - спросил Петельников.
- Вы.
- Так, а вы с Борей станете по утрам пить кофей, - едко согласился он,
втягиваясь в запретный для себя спор.
- Вы же любите эту работу...
- И пусть я прихожу в синяках и не ем обедов. Меня вам не жалко. Я же
не родной, я - пусть!
- Да, не жалко. Если бы не вы, Боря давно бы бросил милицию.
- Допустим. И пошел бы бродить с геологами, плавать с моряками, лазить
в горы или опускаться на дно морское. Он натура клокочущая.
- Тогда пожалейте меня как мать! - Людмила Николаевна сердито тряхнула
головой, чтобы удержать слабодушные слезы.
Волосы упали на плечи с песочным шорохом. Она их не поправила - молча
отвернула взгляд от капитана, борясь с этими незваными слезами. Молчал и
Петельников, ударенный запрещенным приемом. Жалость... Он посажен в этот
кабинет не для жалости, а для справедливости. Знает ли эта интеллигентная и
красивая женщина, доктор биологических наук, что на другом конце жалости
частенько гнездится несправедливость? Было бы время и другой тон разговора,
он бы это доказал; он засыпал бы ее примерами из практики уголовного
розыска, когда жалость к одному оборачивалась предательством другого. И кого
она зовет пожалеть - Леденцова? Нет - ее, мать.
Петельников опять встал и бессмысленно прошелся по кабинету. Его глаза
избегали слабеющего лица женщины - смотрели в окно, на проспект.
Августовский ветерок откуда-то принес первые желтые листья и повесил на
кусты акаций, как медали.
- Он имеет награду, грамоты, ценные подарки, Людмила Николаевна.
- Кто?
- Ваш сын.
- За что?