"Обворожить графа" - читать интересную книгу автора (Берд Николь)

Глава 9

Он быстро сел на своего коня, дернул поводья и, сделав ей, знак следовать за ним, тронулся с места. Она только и успела заметить мелькнувшие среди прохожих знакомые лица. Теперь она знала, кого он узнал, и, отвернувшись, поехала следом за ним.

Это были Картер, сводный брат графа, и графиня, которые, держа над головой зонтик, прогуливались по другой стороне улицы. Что они делали в этом маленьком прибрежном городке?

К счастью, высокий громоздкий фаэтон проехал по улице и закрыл их собой. Граф и Лорен были уже далеко. Они надеялись, что эта пара их не заметила.

Что же делали здесь Картер и графиня? Не искали ли они Саттона? Когда Лорен удалось поравняться с графом, она повторила этот вопрос вслух.

– Не знаю, но если он рассчитывает вторгнуться к нам в охотничий домик, то он сильно ошибается, – сказал Саттон с недовольным видом. – Места там мало, и мы сбежали сюда, чтобы избавиться от гостей Картера! У меня нет желания принимать незваных гостей.

Лорен прикусила губу, скрывая, как ее обрадовало высказывание графа. Может быть, она все-таки еще не надоела ему. Может быть, она могла надеяться, что они проведут вместе еще несколько вечеров, прежде чем расстанутся.

Несмотря на желание поскорее остаться с ней наедине, граф решил сделать остановку и проверить своих новых сторожей у склада, где находился вновь обретенный груз.

Сторожа были на месте, и они не обнаружили нежеланных посетителей внутри огромного здания. Граф коротко переговорил со сторожами, и поскольку внутри становилось слишком темно, чтобы проверить груз, он сказал, что приедет на следующий день.

Ожидавшая его Лорен заметила какое-то движение около угла склада. Человек появился на секунду, затем исчез из виду.

Не потому ли, что увидел кого-то у дверей склада?

Вероятно, это ничего не значило, успокоила она себя, вероятно, это не было связано со сторожами или с тем, что здесь находились они с графом. Но, несмотря на то, что она видела этого человека только мельком, она почувствовала в нем что-то недоброе…

Когда Саттон вернулся, она решила, что должна сказать ему об этом – осторожность будет нелишней.

Казалось, он понял все по выражению ее лица.

– В чем дело?

– Я видела какого-то человека, вышедшего из переулка, – сказала она. – Это был мужчина, он пришел пешком, и я видела его всего одно мгновение, затем он отступил в тень, но… но его лицо не назовешь обыкновенным. Не знаю, как объяснить, я не успела хорошенько рассмотреть, но в нем было что-то необычное.

Собиравшийся сесть на коня граф остановился.

– Может быть, мне это только показалось, – сказала Лорен, опасаясь, что придает слишком большое значение озадачившему ее явлению. – И может быть, он скрылся не потому, что мы были здесь, но…

– Но возможно, поэтому он и скрылся, и, возможно, вам это не показалось, – сказал граф. – Подождите меня здесь. Я загляну в этот переулок.

Он вскочил на коня и направил его к углу здания. Прикусив нижнюю губу, Лорен смотрела, как он завернул за угол и въехал в темный переулок. Она, покачав головой, с нетерпением ждала его возвращения.

Он скоро вернулся.

– Я не обнаружил его, но он мог выбежать с той стороны переулка и спрятаться на одной из улиц, – сказал граф. – Но я сомневаюсь, что мы сможем найти его сейчас. Днем мы могли бы это сделать.

Они поехали рядом и по дороге продолжали разговор.

– Я хочу внимательнее осмотреть ящики. Но сегодня это было бы пустой тратой времени, уже стемнело.

– У вас возникли еще вопросы относительно того, что было найдено на судне? – спросила она.

– Я думаю, не мог ли кто-нибудь заменить китайские вазы подделками. Они были настолько ценными, что ради этого кто-то мог пойти и на убийство.

– Вы думаете, поэтому и был убит капитан? Он знал о заговоре?

– Возможно, он в нем не участвовал. Или если участвовал, то потребовал большую долю, или… есть множество предположений. Может быть, мы никогда не получим ответа. – Граф покачал головой.

Они выехали из города, движение на главной дороге было небольшим, и они могли ехать быстрее. Лорен обрадовалась этому, и, погоняя лошадей, они вскоре выехали из города. Напряженность от таинственных событий, казалось, ослабла.

Когда они подъехали к охотничьему домику, наступили сумерки, на окружавших его деревьях пели птицы и жужжали насекомые. Последнюю часть пути Лорен и граф были на дороге одни, и это усиливало ощущение их близости. Они словно ехали по золотистому саду, свет ярко освещал засеянные поля, и пение птиц сопровождало их, доставляя им еще большее удовольствие.

Она забыла о печальной загадке утонувшего корабля и о гибели команды, все это было так далеко и едва ли беспокоило ее. Они возвратятся в милый охотничий домик, насладятся еще одним прекрасным обедом, приготовленным слугами графа, и сегодня ночью, надеялась она, он не будет слишком усталым или слишком поглощенным заботами о корабле и его грузе, чтобы не заключить ее в свои объятия. У них будет сказочно прекрасная ночь любви, страсти, уже испытанной ими. Одна эта мысль вызывала у нее улыбку.

Они свернули на подъездную дорогу, и лошади вскинули головы, почуяв дом. В стойлах в конюшне позади дома их ждали овес и теплое растирание. У входа в дом горели газовые фонари, отбрасывая круги света, и граф с Лорен хорошо видели дорогу.

Лорен натянула поводья и ждала, пока граф сойдет с лошади и подойдет к ней, чтобы подхватить, когда она соскользнет с седла. У Лорен снова возникло приятное предвкушение – этот милый домик уже воспринимался как родной.

Снимая ее с седла, граф тоже улыбался.

– День был длинным, – сказал он. – У нас есть время только переодеться к обеду. Вы, должно быть, голодны.

– Да, – ответила она тихо, чуть хрипловатым голосом. И, взглянув на него, увидела в его глазах то же, что он мог увидеть в ее глазах, – это было нечто большее, чем голод.

«Не отстраняйся от меня опять», – мысленно попросила Лорен, в надежде, что он понял ее. Но он лишь сказал:

– Пора нам войти.

Пока ей пришлось довольствоваться этим.

Появившийся конюх взял лошадей и повел их в конюшню, а они повернулись, чтобы войти в дом. Но когда дверь открылась, у Лорен упало сердце.

В холле на столике лежали незнакомые перчатки и шляпа, а из гостиной доносились голоса и звуки музыки.

– О, черт бы их побрал! – коротко выругался граф. Они переглянулись, и граф с суровым выражением лица приготовился к встрече с незваными гостями.

Гости, должно быть, обогнали их за то время, пока граф проверял склад, подумала Лорен. В домике не было столько спален. Где им всем поместиться? Было уже темно, ночь была безлунной, так поздно на карете не поедешь, поэтому граф не мог просто выгнать их из дома ночью, даже если и хотел этого. Им не отделаться от гостей!

С этой жестокой мыслью Лорен взяла графа под руку, и они вошли в гостиную.

Конечно же, Картер стоял, прислонившись к фортепиано, а графиня перебирала клавиши сияющими драгоценными камнями пальцами, извлекая веселую мелодию.

– Привет, братец, – весело поздоровался Картер. – Мы подумали, не скучаете ли вы без общества?

– Вы подумали? – ледяным тоном сказал граф. – Какая трогательная забота о нас.

В дверях появился лакей.

– Отложить на время обед, милорд?

Подняв вопросительно брови, Саттон повернулся к Лорен. Она посмотрела на нежданных гостей, уже успевших переодеться к обеду.

– Я могу быть готовой через пятнадцать минут, – пообещала она графу.

– Очень хорошо. – Он обратился к слуге: – Передай повару – через пятнадцать минут.

– Очень хорошо, милорд.

– Мы скоро придем, – сказал он брату. – Графиня, я к вашим услугам. – С легким поклоном в сторону гостей он снова подал руку Лорен, и они вышли из комнаты и направились к лестнице.

– Я очень сожалею, миссис Смит, – сказал он, понизив голос. – Но я не могу выгнать их ночью. И боюсь, я вынужден отдать им вашу комнату, только на эту ночь.

Уже подумав об этом, она кивнула:

– Я понимаю.

У них не оставалось времени, чтобы и дальше обсуждать это решение, да у них и не было выбора. Она поспешила в свою комнату, в которую уже внесли вещи графини. По крайней мере, хоть горничная ожидала Лорен и помогла ей переодеться в вечернее платье очень быстро.

У нее не было лишнего времени, чтобы сделать прическу. Все, что могла сделать горничная, это расчесать спутанные волосы и подколоть выбившиеся пряди.

Она превысила назначенное время минут на пять, подсчитала Лорен. Достав чистый носовой платок, сунула его в рукав. Спустившись с лестницы, она увидела графа, ожидавшего ее, чтобы проводить в столовую.

Картер и графиня оставались в гостиной, но лакей объявил, что обед подан, и они присоединились к графу и Лорен. В душе она была очень довольна, что по-прежнему заняла за небольшим столом место хозяйки.

Обед, как всегда, был отлично приготовлен, несмотря на то, что повар не мог не заметить, что число обедавших удвоилось. Но всегда подавалось столько еды, что ее могло хватить на всех.

Пока они ели, графиня болтала о пустяках и рассказывала анекдоты большей частью о своих знакомых, которых граф и, конечно, Лорен не знали. Лорен только улыбалась и ничем не проявляла своего раздражения. Картер, сидевший рядом, вел себя довольно тихо.

– А вечер в имении графа закончился? – вежливо осведомилась у него она, когда, как казалось, он не выказывал желания принять участия в разговоре.

– Раз он приказал мне закончить его, то да, – ответил Картер.

– Понимаю, – сказала она, думая, что пора попробовать жареную спаржу и сменить тему разговора. – Очень хороший повар, не правда ли? Ростбиф просто восхитителен.

– Да, повара моего брата всегда хороши; он не терпит тех, кто недостаточно хорош. Может быть, вы заметили, он во всем выбирает только самое лучшее.

Лорен не знала, понимать ли это как завуалированный комплимент, и решила не отвечать на его реплику. Ей трудно было понять, не настроен ли Картер против нее, и если да, то почему? Но решила быть осторожнее.

– Не знаю, почему он так и взрывается, когда дело касается этого пропавшего корабля, – тихо произнес Картер, бросив пристальный взгляд на брата, сидевшего в торце стола. – Я думал, он будет счастлив, вернув себе такой ценный груз. А он расстраивается из-за этого. Непонятно, не правда ли?

Она пробормотала в ответ что-то нечленораздельное, не собираясь сообщать Картеру то, что стало известно Маркусу. Если бы граф хотел поделиться тем, что узнал, он рассказал бы это сам. Она же, конечно, не передаст ни единого слова из того, что поведал ей граф.

Теперь Картер с недоверием посмотрел на нее:

– Не очень-то вы общительны, не так ли?

– Я не думаю, что вправе рассуждать о том, чего не знаю, – сказала она, стараясь быть вежливой. – К тому же общительность как черта характера и общение как разумный разговор между собеседниками – разные вещи, вы не находите?

Картер задохнулся от удивления. Он не нашелся, что сказать на это, и, помолчав, проговорил:

– Маркус не разговаривает со мной. Должен же он с кем-то делиться своими мыслями…

Она положила в рот еще ломтик жареного картофеля и ничего не ответила.

Картер вытаращил глаза и принялся отрезать кусок от своего ростбифа с такой яростью, что чуть не опрокинул бокал с вином.

Графиня в этот момент смеялась над собственной шуткой, на которую граф отозвался слабой улыбкой. Казалось, он был не в самом хорошем расположении духа, что, признавалась Лорен, не улучшало ее настроения. Несмотря на вкусную еду, обед, казалось, затянулся дольше обычного. Наконец после последнего блюда она поймала взгляд графини, вопреки стараниям этой женщины избегать взгляда Лорен как можно дольше. В этот вечер леди должны были предоставить стол мужчинам и удалиться в гостиную, как требовали правила этикета.

Маркус смотрел, как они уходили, радуясь, что хотя бы на несколько минут он избавится от назойливого внимания графини. Господи, какой же эта женщина могла быть болтливой, он уже почти забыл об этом. Когда дверь плотно закрылась за женщинами и слуги, убрав со стола, налили им по бокалу портвейна, он повернулся и посмотрел на брата.

– Ну а теперь, Картер, – сказал он раздраженным тоном, – какую еще игру ты, черт тебя побери, затеял?

Картер пожал плечами:

– Что ты имеешь в виду?

– Не разыгрывай передо мной невинность! Я уехал из собственного дома, чтобы избавиться от этой толпы людей, которых я не желал видеть, а ты снова появляешься здесь…

– Осторожнее, брат! А не то я подумаю, что и я принадлежу к той толпе, от которой ты постарался скрыться, – сухо сказал Картер.

– Боже упаси, – таким же язвительным тоном ответил Маркус. – Но не будем об этом, ты должен был понять, что мне хотелось побыть одному. Так какого черта ты преследуешь меня?!

– Поскольку ты не потрудился сказать мне, куда ты едешь, я не знал, что «преследую тебя», – обиделся Картер. – Если бы ты оказал мне достаточно доверия, ты бы сказал, где будешь находиться, и я бы не вломился в твое уединенное любовное гнездышко! Я просто подумал, что это подходящее место, где не надо оплачивать большие счета, как в гостинице.

Маркус подавил тяжелый вздох.

– Не хочешь ли ты сказать, что уже израсходовал все деньги, выделяемые тебе на содержание?

Картера это, казалось, оскорбило.

– Я этого не говорил.

– Но, тем не менее, это правда? – Маркус медленно отпил темно-красного вина из своего бокала.

– Нет, но если говорить откровенно, графиня и ее развлечения обходятся дорого, и позволь мне сказать тебе…

– Не стоит, я имел это удовольствие, – вставил Маркус.

– Тогда ты знаешь, что я говорю правду. – Картер жалобно посмотрел на брата. – И ты мог бы быть более снисходителен ко мне.

Выражение лица Маркуса немного смягчилось.

– Она дорого обходится, bon amie, это правда. Как получилось, что ты развлекаешься с этой элегантной леди?

– Я, откровенно говоря, не собирался, – с вздохом сказал Картер. – Я подумал, что оказываю тебе услугу, приглашая ее приехать, по крайней мере, она на это намекнула. Могу поклясться, она хочет вернуть тебя, но раз уж с тобой ничего не получается, я оказался ее следующим выбором.

– Не знаю, поздравлять тебя или сочувствовать. – Маркус невольно усмехнулся.

– Я знаю. – На этот раз вино пил Картер.

– Я хочу сказать, что она… она соблазнительна. Красива, умна, очаровательна.

– Как будто я не знаю.

– А в таком случае я не могу поместить вас двоих в одной комнате, видимо, тебе придется довольствоваться кабинетом. Я прикажу лакею поставить там для тебя раскладную кровать.

Его брат поморщился, и он добавил:

– Ты же знаешь, здесь только две спальни, Картер; ты полагаешь, что миссис Смит, и я будем спать на полу? Если тебя не устраивает раскладная кровать, ты можешь пойти в конюшню и спать над стойлами вместе с конюхами.

Картер снова скривил рот, потянулся к бутылке и наполнил свой стакан.

– В таком случае мне определенно требуется выпить.

В гостиной графиня старалась всеми силами очаровать Лорен.

– Я вижу, что, увы, сегодня я займу вашу спальню. Разве вы поссорились с графом, что спите отдельно? C'est dommage.

– Конечно, нет, – невозмутимо ответила Лорен. Она ожидала этого. – Просто я люблю, чтобы было достаточно места, когда я одеваюсь. Но с удовольствием предоставлю вам возможность пользоваться моей комнатой.

– А-а, понимаю. Вы очень добры, как мне кажется. – Графиня изящно взмахнула веером. – Но если что-то будет не так с графом, если вы начнете надоедать ему или он вам, мы всегда сможем поменяться…

– Боюсь, я не понимаю, – вежливо сказала Лорен. – Поменяться чем?

– Я могла бы спать с графом, как в былые времена, а вы можете проводить ночи с его братом Картером. Он приятный джентльмен; я уверена, он вам подойдет.

Лорен была шокирована откровением графини. Стараясь сохранить самообладание, она проговорила:

– Вы с ума сошли! Разве женщины резиновые мячики, чтобы их перебрасывали от одного мужчины к другому?

– Думаю, всегда следует сохранять хладнокровие, – сказала графиня. – Это же ваша профессия, разве не так? Поэтому вам нетрудно будет найти нового любовника. Уверена, вы этим все время и занимаетесь.

– Вы ошибаетесь; это не моя профессия! – возмутилась Лорен. – И я этим не занимаюсь! – Она слишком поздно поняла, что именно такой она должна выглядеть в глазах окружающих. Слишком поздно, и это было очень плохо. Если графиня думала, что она прыгает в постель со всеми подряд, то Лорен больше не хотела притворяться. – А вы? – спросила она, с огромным усилием сохраняя спокойный тон.

Графиня рассмеялась звонким смехом, почти искренним.

– Увы, нет, ma cherie. Я только азартная любительница. Но l'amour – это игра, в которую мы все играем, когда можем, mais out? И если вы отпустите графа обратно в воду, я буду, счастлива, выловить его.

– Буду иметь это в виду, – сказала Лорен. – Но думаю, граф не безмозглая рыба, и он не позволит бросать его в ту воду, – возможно, недостаточно чистую для него, – где он не захочет плавать.

Графиня шумно вздохнула.

– Но стоило бы попытаться ради спортивного интереса.

Лорен подумала, что цинизм графини граничит с патологией, но она не могла обвинять ее, в графине было что-то таинственное, чего Лорен не понимала.

Ей захотелось спросить графиню, как долго они с графом были близки, и ее интересовало, почему они расстались. Очевидно, не потому, что этого хотела графиня. Но спрашивать было унизительно, и она придержала язык. К тому же в любую минуту должны были вернуться мужчины. Ей не хотелось, чтобы ее застали сплетничающей о графе – это было бы крайне дурным тоном.

Поэтому она предоставила графине болтать, обсуждая обстановку и каждую деталь этого маленького, но прекрасно отделанного охотничьего домика.

– Но он мог бы быть и побольше, – сказала она. – Какой смысл иметь такие хорошие деньги, если не пользоваться ими?

– Полагаю, что так, – сказала Лорен, почти не слушая ее. Она услышала мужские голоса, и в дверях появились граф с братом.

– Сыграем в карты, Саттон? – предложил Картер, войдя в комнату.

– Если хочешь, – равнодушно согласился граф.

– А я плохой игрок, – предупредила их Лорен. Граф выдвинул небольшой столик, и они расставили вокруг него четыре стула. Картер достал колоду карт и раздал их. Лорен чувствовала, что играет даже хуже, чем обычно. Присутствие незваных гостей мешало ей сосредоточиться. Она сидела слишком близко к камину и раз или два вынимала носовой платок и вытирала щеку. Опустив глаза, она увидела на нем инициалы Л.А.Х., аккуратно вышитые на уголке.

О Боже. Она торопливо скомкала тонкий батист в ладони и затолкала его в рукав, прежде чем кто-либо смог бы увидеть предательские инициалы. Ей следовало быть более осторожной. Теперь она уже совсем не могла сосредоточиться на картах.

В результате оказалось, что чаще выигрывали графиня с Картером. Но, к радости Лорен, игра вскоре прекратилась.

– Простите, – тихо сказала она графу, – я плохой партнер.

– Только в игре, – возразил он с многозначительной улыбкой.

Лорен глубоко вздохнула, пытаясь не покраснеть на глазах второй пары.

– Не выпить ли нам чаю перед тем, как отправиться спать?

– Это было бы приятно, – согласилась графиня. Проходя через комнату, Лорен проверила, на месте ли этот проклятый носовой платок, и не нащупала его. О нет! Неужели он выскользнул из ее рукава?

Она оглядела пол, но в эту минуту граф заметил на ковре скомканный платок.

– Чей это? – спросил он.

Лорен растерялась.

Но графиня оказалась быстрее.

– О, это мой, спасибо, дорогой мой Саттон! – И схватила платок, опередив графа.

Лорен на минуту отвернулась от них, дергая за сонетку, и надеялась, что граф не заметил ее смущения. Она не понимала, как это делают шпионы; она никогда не научится обманывать!

Когда они поднялись наверх, она извинилась и вернулась в свою спальню. Графиня уже переоделась в отделанную кружевами ночную рубашку, и горничная расчесывала ее темные волосы.

– Можешь идти, – отпустила графиня служанку. – Да, миледи, – сказала девушка, с любопытством взглянув на Лорен.

Когда за служанкой закрылась дверь, графиня достала из кармана носовой платок и протянула его Лорен:

– Ваш, если не ошибаюсь? Лорен покраснела.

– Да, и я очень признательна вам за то, что не выдали меня.

Графиня посмотрела на свое отражение в зеркале.

– Я хочу вернуть графа, если смогу, но я буду бороться за него честно, ma petite.

Лорен кивнула, она все еще не понимала эту женщину.

– На нем ваше имя? – Глаза графини загорелись от любопытства. – У вас есть другой любовник, или ваш муж еще жив и ищет вас? Вы не должны допустить, чтобы он вызвал графа на дуэль, я не позволю, чтобы Саттон пострадал!

– Нет, нет, конечно, нет, – заверила ее Лорен. – Ничего подобного. – Она вспомнила, что должна вернуться к графу, пока у него не возникло подозрений.

Графиня пристально посмотрела на нее:

– Помните, что я вам сказала: Маркус не тот человек, которому можно лгать.

Лорен выдержала взгляд этой женщины, затем отвела глаза.

– Я буду это помнить.

Она взяла ночную рубашку и щетку со столика, не зная, что ей делать с платком, затем решила просто сжечь его. Некоторое время она стояла, наблюдая, как пламя превращает его в пепел, а затем вернулась в спальню, находившуюся по другую сторону лестницы.

Граф уже сменил одежду, на нем был темный шелковый халат. Он сидел, глядя в окно, и поднялся, когда она вошла в комнату.

– Позвать горничную, чтобы она расстегнула ваши пуговицы, или эту обязанность выполню я? – вежливо спросил он.

– Я… я не хотела бы затруднять вас, – сказала она, не понимая ни его тона, ни выражения его лица.

– Я бы не назвал это обязанностью, – сказал он.

Она повернулась к нему спиной и позволила ему расстегнуть ее вечернее платье, остро ощущая прикосновения его сильных гибких пальцев, которые по его желанию совершали столько чудес. Платье было расстегнуто. Но, к ее разочарованию, он не воспользовался возможностью прикоснуться к ее коже или поцеловать ее.

Он только предоставил ей самой спустить на пол юбку и снять лиф и сам расшнуровал ее корсет; бросив быстрый взгляд на него, она увидела, что он почти равнодушно смотрит на нее, и, отвернувшись, сняла через голову тонкую батистовую сорочку.

Должно быть, это правда. Должно быть, она уже надоела ему. Лорен чувствовала, как слезы подступают к ее глазам, и отчаянно старалась сдержать их. Он не должен видеть, как сильно ее тянуло к нему – она не позволит себя жалеть! Не так ли все произошло с Саттоном и графиней? Может быть, стоило отбросить гордость и спросить эту женщину?

Лорен поспешно схватила ночную рубашку и быстро натянула ее на свое обнаженное тело. Она будет спать на самом краешке кровати и не дотронется до него. Он не должен думать, что она просит его ласки!

Маркус сдерживал себя только усилием воли. Приятная округлость ее ягодиц, которые он видел краем глаза, изящная линия спины, груди, которые он уже держал в своих ладонях, – он чувствовал, как мелкие капли пота выступали на его лбу, и все тело словно пылало. Он был рад, что надел халат, скрывавший признаки возбуждения, иначе тело выдало бы его.

Но он твердо решил не заниматься любовью с ней до тех пор, пока не убедится, что она принадлежит ему и умом и сердцем. Как он мог быть в себе так уверен, когда его тело жаждало ее, как умирающий жаждет глоток воды?

Маркус становился нетерпеливее с каждой минутой. Он чувствовал, что жар в его теле нарастал, словно пар в котле паровоза. Как он собирается пережить эту ночь, лежа рядом с ней после того, как дал клятву, что не обнимет ее?

Это было безумием!

А затем, когда он старался не смотреть на нее, в какую-то долю секунды он неожиданно понял, что мелькнуло у него перед глазами. Она только что забралась в постель и осторожно легла на краешек кровати, плотно завернувшись в одеяло. Он повернулся и вдруг сбросил с нее одеяло. Это было так неожиданно, что она вскрикнула от удивления и испуга.

– Что такое?! – воскликнула Лорен.

Но он хладнокровно задрал ее рубашку и посмотрел на темневшие, на ее бедрах и ягодицах синяки.

– Почему вы не сказали мне? Должно быть, сегодня вы страдаете от боли! Вы могли бы сесть в карету или, еще лучше, оставались бы в доме, когда я поехал обратно в город.

Ее лицо пылало, но он не был уверен, что знает причину.

– Нет, я уже говорила, что люблю ездить на лошади. Только я давно не ездила и поэтому не в лучшей форме после того, как весь вчерашний день провела в седле. Синяки только на вид такие страшные, в самом деле. Я не хотела ни оставаться в доме, ни ехать в карете. Через час я их почти не чувствовала. Со мной все в порядке, только болит немножко.

– Немножко? – Он поднял темные брови и покачал головой. – Я позову горничных, и они наполнят сидячую ванну теплой водой, и вы отмочите свои синяки.

– Нет, не надо. Они уже все ушли в деревню, – возразила она. – И я не буду беспокоить экономку. Я хорошо себя чувствую.

– Не думаю…

– Пожалуйста! Я не хочу поднимать шум, – положив руку на его плечо, сказала она.

Он поджал губы, недовольный, что она не прислушалась к разумному совету и что, по-видимому, решила считаться с чувствами слуг, как со своими собственными. Он снова оглядел лиловые синяки и покачал головой.

Краснея, она одернула рубашку, чтобы прикрыть эти отметины.

Стихи какого-то самозваного поэта мелькнули у него в голове:

– «Мне привиделся рай?» – пробормотал он. Она покраснела.

– Значит, если вы не позволяете мне усадить вас в теплую ванну, то, по крайней мере… – Он повернулся и задумался, потом подошел к большому сундуку в дальнем углу комнаты. – Думаю, здесь, может, найдется что-нибудь нужное. – Он наклонился над сундуком и поднял крышку. Перебрав разные женские безделушки и косметические средства, оставшиеся от предыдущих гостей, он, наконец, нашел то, что искал. Держа в руках стеклянную баночку, он подошел к кровати и, сев рядом с Лорен, отвинтил крышку. В баночке оказался крем со сладковатым запахом.

– Что это? – спросила она.

– Крем для вашей кожи, – ответил он. – Я натру им ваши синяки, и они скорее заживут.

Она с сомнением посмотрела на него.

– Только не трите очень сильно, – попросила она. Он кивнул.

– Вы мне скажете, если я буду, неосторожен, – предложил он. – Но надо же что-то сделать, чтобы залечить синяки и смягчить боль.

Или он просто искал повода прикоснуться к ней? Он не хотел глубоко вникать в эту мысль.

Положив немного ароматного крема на ладонь, он осторожно провел рукой по ее бедру. Он почувствовал, как по нему пробежала легкая дрожь. Он был уверен, что ей очень больно, поэтому наносил крем осторожными, нежными движениями, разминая сначала одно бедро, затем другое.

Он обеими руками взял ее ягодицы и, растирая их легкими круговыми движениями, перевернул ее на живот, продолжая так же осторожно прикасаться к ее коже. Но он знал, что она остро ощущает его касания, ее щеки раскраснелись, пальцы сжимались в кулачки, и тихие звуки вырывались из глубины горла. Она пошевелила бедрами, и он чуть не зарычал от этого проявления ее желания.

Они оба тяжело дышали. Он чувствовал, как растет его возбуждение, и решился опустить руки ниже, проникая пальцами, нежно и осторожно, все глубже, касаясь ее сладких складок, которые скоро раскроются, и они оба забудут обо всем… Она дрожала, теперь уже не отболи. Еще минута, и они уже не смогут остановиться…

Раздался чей-то крик.