"Эмили Родда. Дело о хитром писателе ("АО Великолепная Шестерка" #7)" - читать интересную книгу автора

напечатать. Он считает, что она неплохо получилась. Я туда вставил насчет
наших инициалов и кое-что из истории дома. И еще про тарелки и кровь на
потолке, и что Том заболел, как Тоби в книжке. В общем, про все.
- Том уже поправляется, - заметила я.
- Ну, это уже детали, - отмахнулся он.
Я засмеялась. Я хорошо знала Элмо. Ему не хотелось портить его
леденящую кровь историю.
- Слушай, Лиз. Я ведь на самом деле чего звоню, - он немного помолчал,
потом выпалил: - Вся эта история с подвалом, Моной Снагг и так далее...
- Можешь не волноваться, я уже по этому поводу не схожу с ума, -
сказала я.
В трубке послышался облегченный вздох Элмо.
- Ну и отлично, - сказал он. - Но тем не менее я разговаривал насчет
этого с отцом, и он говорит, что его отец всегда был уверен, что Тилберри
Оттерс и Мона Снагг и впрямь уехали вместе. Сложили вещички, да и дернули в
тот же день. Он говорит, дедушка часто, бывало, об этом рассказывал и очень
смеялся.
- А что тут смешного? - не поняла я.
- Да вроде бы, этот Тилберри Оттерс был настоящий старомодный
джентльмен. Очень добропорядочный, почтенный и так далее. Дед говорил, что
никогда бы не подумал, что Оттерса интересовало что-то еще, кроме его
коллекции марок, - Элмо опять засмеялся. - Я читал кое-что из его обзоров,
и, можешь мне поверить, дед был прав - одни только марки, марки и опять
марки. Причем даже в газете Оттерс писал больше о своих собственных марках,
чем о чужих. "Мои экземпляры первых бразильских марок... ля-ля-ля..." Или:
"я отыскал мою бесценную "Пенни Блэк"... ля-ля-ля..." Можешь себе
представить. Одним словом, был просто помешан на марках. И вот тебе -
пожалуйста! Никогда не знаешь, что у человека на уме.
- Как ты думаешь, а у Уилса Раиса есть тайная любовь? - хихикнула я.
- Нет, - напрочь отверг это предположение Элмо. - В данном случае, я
думаю, в тихом омуте черти не водятся - он на самом деле такой, каким
кажется. Ни о чем другом, кроме своих марок, не помышляет. Дай ему волю, так
в нашей газете не было бы ничего, кроме заметок о марках и бридже. В пятницу
он был в редакции, сдавал свой обзор, и знаешь, что он заявил отцу? Что если
тот напечатает мою статью, то тем самым втянет "Перо" в сомнительные дрязги.
От этого Раиса одна головная боль! К счастью, отец его не послушал.
- Не расстраивайся, Элмо, - успокоила я его. - В четверг твое имя
засияет в лучах славы. А его будет по-прежнему теряться где-то на последней
странице.
Элмо засмеялся, сказал мне: "До скорого!" - и повесил трубку.
Я вернулась к телевизору. Но на экране была такая беспросветная
тягомотина, что через несколько минут мои мысли опять переключились на то,
что сказал Элмо. Было в его словах что-то такое, что встревожило и
насторожило меня.
Если Тилберри Оттерс был таким добропорядочным педантом, как могло
случиться, что он сложил чемодан и уехал, даже не известив "Перо" о своем
отъезде? Мне это казалось странным. Вот и Перри тоже назвала его "пожилым
джентльменом". Если уж Перри считала его "пожилым", каким же старым он
должен был казаться Моне Снагг! Поэтому допустить, что она в него влюбилась,
было бы абсолютной нелепостью. И чем больше я старалась отогнать от себя эти