"Роберта Джеллис. Английская наследница (fb2) " - читать интересную книгу автора (Джеллис Роберта)

ГЛАВА 1

Крик сэра Джозефа Сэнт Эйра проник из полуоткрытых дверей кабинета в гостиную, где к вечернему чаю собралась вся семья. Голубые глаза его жены широко раскрылись, брови младшего сына удивленно поползли вверх. Его внук даже подпрыгнул. Филипп был единственным представителем третьего поколения, гордостью старика, мальчик недавно поселился в огромном поместье в Стонар Магна. Он не мог понять смены настроений своего предка. За семьдесят с лишним лет, обремененный большой семьей, пережив много радостей и печалей, сэр Джозеф слыл человеком спокойным и рассудительным, он сумел сохранить душевное равновесие.

— Grand-me're, — воскликнул мальчик, — qu'est-ce que clest que.

— Говори по-английски, Филипп, — прервал его Роджер Сэнт Эйр.

В его голосе не было ничего особенного, но леди Маргарет многозначительно взглянула в его сторону.

Она снова широко раскрыла глаза, после того как новый поток ругательств повис в воздухе.

— Я думаю, твоему папе следует спросить, что так расстроило дедушку.

Филипп захихикал. Grand-me're так отличалась от maman. Она говорила те же вещи, однако grand-me're только «соблюдала приличия», а ее глаза смеялись. Она знала, что Филипп больше не ребенок, и не хотела, чтобы он выглядел как идеальный мальчик из глупого романа. Здесь было хорошо без окриков maman, не было ее пронзительных окриков, ее недовольного резкого голоса. Он перестал смеяться и опустил голову. Это плохие мысли. Раньше они часто посещали его, но сейчас все по-другому, ведь maman умерла.

Леди Маргарет не заметила виноватого лица Филиппа, потому что Роджер отбросил салфетку и встал. Он тепло улыбнулся мачехе, и она ответила ему улыбкой, думая, что Роджер выглядит гораздо лучше. За несколько месяцев после смерти Соланж морщины горечи и разочарования стерлись с его смуглого лица. Выражение лица Роджера всегда было мрачным из-за насупленных бровей и твердого большого подбородка. Однако ясные голубые глаза были нежными и добрыми, когда не омрачались печалью.

Зрелость не изменила этого выражения до тех пор, пока Роджер не встретил Соланж. Он безгранично любил ее и поклялся в верности. В отличие от других молодых людей Роджер не забыл ни ее, ни своих клятв. С характерным упорством он обсудил вопрос о женитьбе с отцом, рассказывая о ее семье, окружении и финансовых возможностях, а не о цвете ее глаз или овале лица.

Сэр Джозеф не видел препятствий для этого брака, кроме того, что Соланж была француженкой. Он считал, что уклад жизни двух наций очень разный и девочка, связанная с французским двором, не может быть счастлива в Англии. Роджер ответил, что он говорил об этом с Соланж, и она поняла его.

Сэр Джозеф не поверил этому, однако спорить не стал. Он был почти уверен, что Роджер объяснил все необыкновенно тщательно, но не мог поверить, что его поняла пятнадцатилетняя девочка. Кроме того, родители Соланж могут не позволить дочери выйти замуж за сына простого баронета или не захотят отпустить так далеко от дома. С другой стороны, девушка очень молода. Если она любит Роджера, они будут счастливы.

Эти надежды не осуществились. Родители Соланж были рады освободиться от одной из своих дочерей, и к тому же так дешево. На родине Роджера ей будет хорошо, с удовлетворением отметил отец и бросил в корзину для бумаг письмо, в котором обещал дать за дочерью приданое. Роджера беспокоила позиция отца невесты, но он любил Соланж, и свадьба состоялась.

К несчастью, ни юность, ни любовь не помогли Соланж приспособиться к новому образу жизни. Она не смогла понять ни отношений между людьми, ни склонности англичан жить в деревне, их кратких визитов в Лондон. Больше всего она не могла понять нежелание мужа жить не по средствам.

Роджер имел значительный, если не огромный доход от недвижимости, завещанной ему отцом. Кроме того, он изучал право и надеялся преуспеть, получив адвокатскую практику. Его деятельность возмущала жену почти так же, как отказ делать долги. Все дворяне, горячо заявляла Соланж, жили не по средствам. Грубо, вульгарно и неблагородно считать деньги. А еще вульгарнее для дворянина носить мантию судьи.

Вначале Роджер увещевал, объяснял и оправдывался, повторяя, что английские обычаи другие. Он ограничивал расходы, чтобы обеспечить Соланж. Но все было бесполезно. Чем больше она получала, тем экстравагантнее становилась, и чем больше муж старался, тем сильнее росло ее презрение к нему. Рождение Филиппа через три года после свадьбы привело Роджера и Соланж к завершению их отношений. Она ненавидела уродливость беременности, боль и унижение родов, ненавидела хнычущее красное существо, которое произвела на свет. Придя в себя после родов, Соланж прекратила сексуальные отношения с мужем. Она не искала оправданий и прямо сказала Роджеру, что выполнила свой долг как жена, подарила ему наследника, и покончит навсегда с актом, который считала омерзительным.

Это было больше освобождением, чем наказанием для Роджера, который годами безрезультатно пытался преодолеть фригидность жены. Он использовал все формы прелюдий, придуманных природой, воображение, а в ответ слышал, что он отвратителен. Он ограничился простейшей формой связи, удлиняя акт, пока это не становилось мучительным для него, надеясь довести ее до оргазма. Соланж считала, что он нарочно мучает ее. Неизбежным результатом стало то, что Соланж находила его столь омерзительным, что ей было безразлично, к каким способам он прибегает. Для мужчины такого страстного темперамента эти последствия были ужасными. Поведение Соланж убило его любовь и разрушило привязанность к ней. Но на этом кошмар не закончился. Роджер не мог отделить себя от жены, как это делали многие. Он не мог предоставить ей свободу и содержание, разрешив жить своей жизнью. Роджер знал, что счета Соланж превысят любое содержание, не важно какое, и она, в конце концов, разорит его. Угроза, что он не оплатит ее долги, была смехотворной. Соланж знала, что он не позволит ей попасть в долговую тюрьму. И Роджер знал это.

Он обуздал себя и оставил Соланж дома. Это было неприятно. От этого кошмара Роджер просыпался в холодном поту. Ему удалось с большим скандалом заставить Соланж возвратить драгоценности, взятые без его разрешения, он обошел модисток, уведомив их, что не будет платить по счетам жены.

В отместку Соланж устраивала сцены, после которых он чувствовал себя скверно. Но когда она обнаружила, что это настроило людей против нее, она попыталась заставить Филиппа ненавидеть и презирать отца. Эта попытка провалилась, так как Соланж не понимала своего ребенка.

В одном она преуспела. Филипп был больше французом, чем англичанином. Все его слуги были французами, от кормилицы до камердинера, и французский был его первым языком.

Выйдя из-за стола, Роджер увидел склоненную голову сына и остановился, чтобы ласково потрепать его по плечу. Филипп поднял глаза и благодарно улыбнулся, думая, что отец угадал его мысли. Отец действительно понял его. Филипп не мог знать, что облегчение Роджера было еще большим и что он так же страдает от чувства вины. Мальчик подавил желание броситься за Роджером, обнять и поцеловать его. Англичане не позволяют себе такого. Он только вздохнул, когда Роджер вошел в кабинет и закрыл дверь.

— Прошу прощения, сэр, — сказал Роджер отцу с улыбкой. — Извини, что я вошел без «с вашего разрешения». — Его голос дрогнул, когда сэр Джозеф поднял глаза. Они были печальны.

— Сэр! — воскликнул Роджер. — Что случилось? Чем я могу помочь?

— Я не… Боже, да! Ты мне нужен, Роджер. У тебя остались связи во Франции?

— Мои связи… У меня никогда не было особых отношений с семьей Соланж.

— Нет, нет, мой мальчик, — поспешно остановил его сэр Джозеф, — Я не это имел в виду. Извини, что ты не так понял. Необходимо помочь нашим близким выкрутиться из беды.

— Связи давно прервались. Формально у меня во Франции давно не было дел. Большинство англичан избегают Франции последние годы. Но что случилось?

Сэр Джозеф вздохнул.

— Сядь, это долгая история. Ты помнишь Стоура?

— Конечно. Он умер три-четыре года назад.

— Да, — грустно кивнул сэр Джозеф. — Скоро у меня совсем не останется друзей. А еще Вильям — он был в возрасте твоего брата Артура — простудился и умер от воспаления легких.

Роджер нахмурился.

— Я не знал этого, извини. Теперь графом станет Джозеф. Хотя это и так бы случилось, ведь Вильям не был женат. Не понимаю, как я мог не знать о его смерти?

— Это произошло после того, как заболела Соланж. Тебе было тяжело и без этого. Но и Джозефу не быть графом, он умер.

— Боже мой! — воскликнул Роджер. — Вот почему ты расстроен. Как это произошло? Теперь маленький Вильям получит титул. Леди Алиса будет ему опорой. Она…

— Они все мертвы! — закричал сэр Джозеф.

— Как! Сэр, что это значит? — Роджеру хотелось думать, что отец шутит, но так не шутит любой нормальный человек.

— Джозеф был в ирландском поместье. Ты знаешь, что Стоур был лендлордом, хотя и не любил говорить об этом. Джозефу и Алисе не нравился высший свет. Когда Вильям умер, Комптон написал Джозефу, и он немедленно приехал. Видя, что все в полном порядке, он вернулся, чтобы помочь Алисе собраться. Она была беременна, и ему не хотелось оставлять на нее домашнее хозяйство. Они поплыли двадцать второго июня на борту «Гордости Святого Джорджа».

— Как! — воскликнул Роджер. Об этом крушении писали в лондонских газетах. «Гордость Святого Джорджа» была опрокинута мощным шквалом и затонула недалеко от берега. — Но я не видел их имен в списках погибших.

— Нет, кое-кто из пассажиров спасся, они вспоминают Джозефа. Он посадил свою семью, других женщин и детей в шлюпку и спустил ее на воду. Потом его смыло за борт, но люди видели, как он карабкался на борт шлюпки. Ветер был ужасающий и всех, кому удалось найти что-нибудь, чтобы удержаться на плаву, отнесло далеко. Если бы они причалили к диким берегам Уэльса, то прошли бы недели, пока сообщили Комптону. Он продолжал надеяться…

— Но ведь прошло не так уж много времени, — предположил Роджер без особой уверенности, — меньше трех недель. Они могут еще…

— Их нашли, — сказал сэр Джозеф глухим голосом. — Тела Джозефа, маленького Вильяма и Алисы вынесло около Морфа Невин. Еще не нашли маленьких девочек. Их могут никогда не найти.

— Пусть земля будет им пухом, — вздохнул Роджер. — Мне очень жаль. Я знаю, как ты любил Джозефа, он был твоим крестником. Как ужасно!

Сэр Джозеф посмотрел на сына и печально улыбнулся.

— Я любил Джозефа и был потрясен, узнав о его смерти, но я стар, мой мальчик, и пережил множество смертей. Как бы я хотел, чтобы Джозеф воскрес! Он сделал меня своим душеприказчиком.

— Сделал тебя… но, отец, как он мог знать…

— Роджер, не утруждай себя поисками вежливых слов. По правде говоря, я собираюсь жить дольше, чем ты думаешь.

— Ты не можешь жить дольше, чем я надеюсь.

Сэр Джозеф улыбнулся, озорная искорка мелькнула в его глазах.

— Не будь так уверен. — Он снова нахмурился. — Комптон написал мне, что он опознал Джозефа, Вильяма и Алису и безуспешно пытался связаться с Генри.

— Генри? — спросил Роджер. — Да, я помню. Был еще брат. Что с ним произошло? Видел ли я его когда-нибудь?

— Должно быть, видел ребенком. Он на десять-двенадцать лет старше тебя.

— Но почему Комптон не нашел его? Где он?

— Во Франции.

— О, Боже, — вздохнул Роджер. — Какая глупость сейчас ехать во Францию.

— Нет, нет, — прервал его сэр Джозеф. — Генри уехал давно. Он живет во Франции с 1770, 1772 или 1773 года, после своей женитьбы, я полагаю. — Он женился на француженке и остался во Франции?

— Да. А теперь объясни мне, почему расстроился Комптон.

— Он расстроился из-за того, что происходит во Франции последние два года, — сказал Роджер.

— Неужели все так плохо? — спросил сэр Джозеф, нахмурясь. — Я не очень этим интересовался, так как не был поклонником всего французского.

Роджер погладил руку отца. Они никогда не обсуждали Соланж. После очередного скандала сэр Джозеф предложил Роджеру помочь деньгами. Роджер отказался, уверяя отца, что, с одной стороны, у него довольно большие доходы, а с другой — что и доходов из королевской сокровищницы не хватит, так как потребности Соланж все время растут.

— Проклятие! — воскликнул сэр Джозеф. — Почему Генри не вернулся домой, когда увидел, что все так плохо?

— Возможно, он не мог, — предположил Роджер. — Или не понял, что все рушится. Часто не видишь картины в целом. Странно, что письмо Комптона не застало Генри в июне. Насколько я знаю, в стране еще не было таких беспорядков. Если Комптон написал несколько писем, а Генри де Коньер не получил их…

— Ну, продолжай, — взволнованно поторопил его сэр Джозеф.

— Он… он, может быть, мертв или попал в беду, — ответил Роджер неохотно.

— Ты сказал, что только Париж вышел из-под контроля, — запротестовал сэр Джозеф.

— К несчастью, сэр, серьезные события произошли в Саене и Моутоне, да и во многих других городах. Хотя… Когда были последние новости от де Коньера?

— Комптон не сказал мне. Я получал от Джозефа известия регулярно, писала Алиса, но я убежден, что он просил ее об этом. О Генри до меня доходили слухи от Стоура. Естественно, после 1778 новостей не было. — Сэр Джозеф замолчал и вздохнул. — Что-то надо делать. Я напишу в Лондон и поговорю с Комптоном. У него последние сведения. Затем я смогу…

— Я не думаю, что вы должны, сэр, — твердо прервал его Роджер. — Почему вы не позволите мне взять все в свои руки? Возможно, когда Комптон расскажет о последнем месте пребывания Коньера, одна из фирм, с которыми я связан в Париже, пошлет человека за новостями.

— Пытаешься доказать, что хочешь продлить мои последние дни? — поддразнил его сэр Джозеф.

— Совсем нет, — быстро ответил Роджер. — Действительно, я собираюсь укоротить твою жизнь. Школьные каникулы продлятся еще несколько недель, и я попытаюсь извести твое здоровье и психику, оставляя сына на твое попечение.

— Я знаю, что тебя бесполезно переубеждать, — вздохнул сэр Джозеф. — Спасибо, мой мальчик. Я буду благодарен, если ты избавишь меня от этой поездки. Надеюсь, ты разберешься, в чем дело, но если нет, то, по крайней мере, убережешь меня от поездки в Лондон и назад, прежде чем я отправлюсь во Францию.

— Роджер, я не хочу, чтобы земли Стоуров пришли в запустение, пока наследники воюют при дворе. Это значит, что поместье займет какой-нибудь дурак и зароет богатство в землю. Кроме того, Генри — сын Стоура. Вильям никогда не оставлял никого из вас в беде. Он вытащил Артура из затруднительного положения, в которое он попал из-за женщины, пока я был на Ямайке. Если сын Стоура в беде, я не могу сидеть, сложа руки.

Роджер почувствовал неуверенность отца. Человека на восьмом десятке нельзя отправлять в страну, народ, которой периодически сходит с ума и устраивает мятежи по непонятной причине. Отец не знал, насколько плохо положение дел во Франции, а Роджер и не собирался его описывать. Своего отца он знал прекрасно. Если сэр Джозеф решил, что Генри Коньера надо найти, то никакие трудности не изменят его решения.

Роджер благодарил Бога, что не проболтался и не сказал лишнего. Если бы отец понял истинное положение дел, то никогда не разрешил бы Роджеру уехать. Он стал бы собираться сам, осознав, что это единственный путь найти Коньеров, или отправил очень преданного человека. Сэр Джозеф не перекладывал неприятности на чужие плечи, он не особенно дорожил своей жизнью и знал, что и так живет слишком долго.

Мысли Роджера были заняты тем, как объяснить отцу, что не надо ничего делать, пока он не поговорит с Комптоном.

Роджер принял решение.

— У меня сейчас много дел в городе, — сказал он. — Это не срочно, но я должен обо всем позаботиться. Если вы не против, сэр, я сегодня же займусь ими.

Сэр Джозеф проницательно взглянул на сына. Он понял больше, чем ожидал его сын. Роджер собирается отправиться во Францию. Сэр Джозеф полагал, что Роджер, освободившись от многолетнего бремени, ищет развлечений. В детстве он был отчаянным искателем приключений. Сэр Джозеф помнил это, делая вид, что его это не касается. Маленький Роджер хотел узнать, почему табун лошадей находится в бухте ночью. Любопытство чуть не погубило его, ведь контрабандисты не джентльмены. Большинство из них — жесткие и грубые люди, вовлеченные в опасную торговлю. Роджер столкнулся с ними. Если бы он хоть что-нибудь спросил у меня, подумал сэр Джозеф, но он хотел разобраться сам. Мальчик понимал, что лошади на берегу появились неспроста. Узнать секрет, значит выдать тех, кто его хранит. Роджер даже в детстве был молчалив, как скала. Он ждал, наблюдал и был пойман контрабандистами. Одна часть банды хотела немедленно сбросить мальчика с обрыва. Несчастный случай мог произойти с каждым. Роджер громко смеялся, рассказывая потом все отцу.

— Они так глупы. Вы бы сразу поняли, что это не несчастный случай.

За Роджера заступился Пьер Рестор, капитан контрабандистского судна «Бонне Люси». Он настаивал на том, что мальчика нужно освободить в обмен на обещание ничего не рассказывать. Роджер согласился с оговоркой, что он должен рассказать отцу. Кое-кто из профессионалов возмутился, но настойчивость Пьера решила судьбу Роджера.

Сэр Джозеф ничего не предпринял, зная, что контрабандисты выкрутятся и перенесут место стоянки. Он не имел представления о том, что Пьер Рестор был молод, бесшабашен и отчаянно любопытен. Он привязался к смелому мальчику, за которого заступился, и хотел знать, верно ли оценил характер мальчишки.

В назначенное время Пьер был в бухте, там его ждал Роджер. Для Пьера этого было достаточно. Если бы Роджер предал его и сообщил таможенной службе, то офицеры ничего не нашли бы — корабль был загружен рыбой, а не драгоценными пони.

Пьер взял Роджера на корабль и показал, как надо обходить таможенные катера и береговую охрану. Это путешествие было не единственным. Сэр Джозеф ничего не знал о дружбе между двенадцатилетним мальчиком и капитаном «Бонне Люси». После того как Роджер предался ранним радостям и горьким разочарованиям семейной жизни, они с Пьером редко виделись. Но когда Роджер получил юридическую практику, их отношения возобновились. Роджер Сэнт Эйр — человек, который помогал незаметно покинуть Англию. Джентльмен, убивший друга на дуэли и желающий скрыться, находил услуги Роджера бесценными. Роджер не только помогал с транспортом, но и организовывал пересылку ценностей через французскую юридическую фирму, имеющую отношение к французскому двору, давая беглецам возможность продлить беспечную жизнь.

Сэр Джозеф не упоминал о Пьере Ресторе, он и в самом деле не помнил имени человека, вовлеченного в первое приключение Роджера. Роджер никому не говорил о Пьере. Прежде чем сообщить Филиппу и леди Маргарет о намерении отправиться в Лондон, Роджер велел слуге оставить послание для Пьера в пивной на юге Кингсдауна «Тихий причал» с просьбой явиться в Димчерч Хауз, как только будет возможно. Затем он отправился к Филиппу предупредить, что его несколько дней не будет.

Ничто не омрачило глаз Филиппа, отметил он с облегчением. Ничего не осталось от затравленного взгляда, вымученной улыбки, с которыми Филипп прежде принимал подобные известия. Роджер улыбнулся. Мальчик был совершенно счастлив. А лесничие Стонар Магна хорошо относились к ребенку и не мешали ему ходить по пятам и задавать вопросы. Так же было и с конюхами, и местными крестьянами. Что самое замечательное, леди Маргарет, прозванная grand-me're, хотя и не состояла с Филиппом в кровном родстве, никогда не ворчала из-за испачканной одежды или запаха конюшни. С чистой совестью и легким сердцем Роджер выехал в Лондон.