"Роберта Джеллис. Английская наследница (fb2) " - читать интересную книгу автора (Джеллис Роберта)

ГЛАВА 9

Роджер стал быстро закапывать яму. Почтение к умершим очень важно, но забота о живых еще важнее. Роджер был абсолютно уверен, что если бы Генри де Коньер знал, что происходит, то его гораздо больше волновала бы безопасность дочери, чем то, похоронят ли его с подобающими почестями. К счастью, думал Роджер, бросая и утрамбовывая могильную землю, он догонит Леонию прежде, чем она подойдет к дому.

Он бросил последнюю лопату земли на могильный холм, когда Леония дошла до конца лабиринта. Со вздохом облегчения он поставил лопату и кирку назад в сарай, закрыл дверь и поспешил по аллее между деревьев в дом.

На полпути он услышал сдавленный крик и помчался по тропинке. Он мгновенно среагировал на сигнал опасности, не успев понять, что произошло.

Его мозг отчаянно работал, собачий лай заставил его повернуть налево к дому. Через секунду он увидел, что Леония отбивается от какого-то мужчины. Забыв о пистолетах, которые у него были, Роджер бросился вперед, но прежде чем он настиг нападавшего, маленькое черно-белое животное выскочило из-за деревьев, высоко подпрыгнуло и крепко схватило злодея за ногу выше ботинка. Маро издал вопль ярости и боли и лягнул ее, но не смог освободиться. Сжимая челюсти, Фифи повисла на нем мертвой хваткой, как бульдог.

Маро взревел, попытался освободиться, но только навредил себе, так как Фифи не разжала челюсти и вырвала кусок мяса из его ноги. Думая только о боли, он ослабил хватку, чтобы отогнать собаку. Леония мгновенно отскочила, ударила Маро и бросилась прочь. В летящем прыжке Роджер ударил Маро. Оба покатились по земле, Роджер — сверху, пока жестокий удар не заставил Фифи ослабить хватку.

Выплевывая мясо и одежду, Фифи вскочила на ноги, рыча, готовая к новой атаке. Но вдруг она услышала знакомый голос.

— Нет! — вскрикнула Леония. — Нет! Фифи, ко мне!

Леония боялась, что собака атакует не того человека и отдаст свою маленькую жизнь, принеся несчастье им обоим. Кроме того, какая помощь от Фифи? После того как она отозвала собаку, Леония некоторое время стояла, задыхаясь и дрожа. Она не видела человека, который схватил ее, но он задал ей вопрос, где ее отец, и она узнала этот голос. Никогда, никогда она не забудет его, как он насмехался над ее отцом, пока ее насиловали. Через минуту после освобождения из его цепких рук шок сменился ненавистью, а ненависть страхом, когда Леония увидела, как Роджер борется с Маро.

Нет! Если для этого даже потребуется умереть, она не позволит Маро причинить зло еще одному человеку, которого она любит. Леония побежала в конюшню, схватила тяжелую спицу, выломанную из колеса, и бросилась назад. Когда она вернулась, ход борьбы изменился. Роджер не был слабее, но он ничего не ел два дня и устал. Маро, убежденный, что он борется с самим дьяволом в образе Генри де Коньера, обладал нечеловеческой силой душевнобольного.

После первых криков боли, когда Фифи терзала его, Маро сражался молча, схватив Роджера за горло и пытаясь задушить его. Роджер наносил ему удары, и губы Маро превратились в раздавленный помидор, под глазом был кровавый синяк. Все его внимание было поглощено руками, рвущимися к горлу Роджера, и ногами, бьющими слева, так что Роджер падал направо.

Видя, что его удары не достигают цели, Роджер попытался просунуть руки между рук Маро, чтобы ослабить его хватку на горле: В это же время он попробовал подняться на правое колено, чтобы занять верхнюю позицию. Но каким-то образом перестал ощущать землю, а его руки стали слабыми и мягкими, как воск. Он смутно отметил сквозь шум в ушах и взрыв в груди, что луна вдруг исчезла, потому что стало темно, как в подземелье. Затем он почувствовал, что падает на землю.

Когда Леония приблизилась, Маро стоял над Роджером, сжимая руки на его горле. Его лицо с кровавой кляксой в слабом лунном свете, с глазами, сверкающими безумным триумфом, было гротескной маской. Руки Роджера цеплялись за кисти Маро, когда сознание покинуло его, он хватал воздух запекшимся ртом.

— Нет! — закричала Леония и обрушила спицу на голову Маро.

Сила удара намного превышала обычную силу Леонии. Она была вне себя от ненависти к этому мерзавцу. Она просто ослепла от ярости. Спица пробила основание черепа Маро, оторвала шею, раздробила кости и разорвала спинной мозг. Голова Маро откинулась в немыслимой позе, рот раскрылся в усмешке, скорее нелепой, чем страшной. Руки Маро разжались, тело его отвалилось, трясясь в предсмертных конвульсиях.

Все внимание Леонии было направлено на Роджера. Когда Маро отпустил его, руки Роджера вяло упали. На мгновение Леония подумала, что опоздала, но потом услышала хрипы в его сдавленном горле и встала перед ним на колени. Фифи приблизилась, видя еще теплый труп Маро, рыча, а потом начала скулить и вертеться вокруг своей оси, поджав хвост и виляя им, надеясь, что ее узнают. Люди, которые в прошлом лишь баловали и кормили ее, теперь отгоняли ногами прочь и били, так что Фифи стала бояться приближаться к хорошо знакомым ей людям.

Грудь Роджера вздымалась глубокими болезненными вздохами, это успокоило Леонию, она приказала собаке:

— Тише, Фифи, иди ко мне!

Повизгивание стихло. Фифи знала, что значит «тише». Дрожа, спаниель ползком приблизился и оказался в раю. Нежная рука погладила его голову. Фифи молчала, как было приказано, и дрожала от радости.

Прижимая к себе любимую собаку, рядом с Роджером, который стал приходить в себя, Леония вдруг почувствовала себя счастливой. Огромная ноша свалилась с плеч. Она хотела смеяться от радости. Ее семьи уже нет, но Маро, который все разрушил, был также мертв — долг оплачен сполна!

Не сознавая того, Леония закрыла книгу, где были ненависть и горечь. Она понимала, что ее беды не закончились, что еще придется терпеть голод, холод, опасности, но Роджер был рядом, ее ждало большое наследство, и она больше не боялась.

— Беги. Скройся.

Сдавленный шепот отрезвил ее. Роджер пришел в себя и пытался подняться, чтобы она могла спастись.

— Здесь не от кого убегать, — мягко возразила Леония, помогая ему сесть. — Если бы он был не один, его бы услышали и сразу прибежали, но вокруг ни звука.

Она взглянула вниз, отпуская собачку:

—Кто прячется, Фифи? Ищи!

Это была знакомая команда. Леония и Франц часто играли в прятки с собакой, один из них держал ее, а другой прятался. Она должна была искать спрятавшегося. Позже игра усложнилась: собаке нужно было предупредить Леонию о незваных гостях. За год-два до трагедии Леонии досаждали визитеры, которые были ей не по вкусу.

И Фифи обучили предупреждать, когда кто-то из них приближался.

Роджер открыл глаза. Он хотел спросить, где нападавший, но у него вырвался жалкий хрип. Сейчас он мог видеть не больше чем на фут.

— Кто? — произнес он, превозмогая боль в легких.

— Маро, — ответила Леония. — Это Маро, человек, который… — Ее голос дрогнул, но она осталась тверда. — Он насиловал меня на глазах моего отца. Я убила его.

Роджер снова захрипел, Маро чуть не задушил его. Он не знал, что потрясло его больше, — насилие над Леонией или то, на что она оказалась способна. Его пугало спокойствие в голосе Леонии, и он гордился ею.

Роджер знал разных женщин — глупых, беспомощных, парализованных страхом, когда им приходилось совершать простые человеческие поступки: женщин, разыгрывающих беспомощность, чтобы заполучить мужчин; жестоких, рассудочных и жестких как сталь; милых женщин, наделенных умом и смелостью, как его мачеха и леди Алиса, но это были женщины, окруженные роскошью и вниманием. Роджер не мог представить, что женщина, перенесшая террор, физические лишения, потерю своих близких, может не потерять спокойствия и способности чувствовать.

Он взглянул на нее, и она оглянулась, затем спросила, видя его замешательство:

— Что случилось?

— С тобой все в порядке? — прохрипел Роджер.

— О, да, — ответила Леония, она поняла, что Роджер беспокоится не только о том, ранена она или нет. — Все позади. Я скорблю о маме, папе и Франце, но они могут спать спокойно. Я готова поехать в Англию и начать новую жизнь.

Роджер с трудом поднялся. Его колени подгибались, и Леония подставила ему свое плечо. Со стороны дома летела черно-белая молния, грозно рыча.

— Нет! — скомандовала Леония. — Ко мне, Фифи! — Собака повиновалась. — Это Роджер, — сказала Леония. — Друг, Фифи. Роджер — друг. Роджеру она сказала:

— Это моя собака. Я не знаю, как ей удалось, выжить. Она так схватила Маро, что он отпустил меня.

Собака повиновалась, и рычание прекратилось. Роджер, шатаясь, встал на одно колено и медленно протянул руку. Фифи понюхала пальцы, обнаружив странный мужской аромат и запах любимого существа, смешанный с мужским. Она вильнула хвостом в пол-оборота. Роджер нежно потянулся вперед, погладил голову, теребя длинные уши. Собака бешено завиляла хвостом. Ей хотелось ласки. Больше чем от голода и холода она страдала от одиночества, отсутствия своих любимых хозяев.

Роджер приласкал ее, приговаривая:

— Хорошая девочка. Хорошая Фифи.

Даже сквозь хрипы его израненных легких Леония поняла, что Роджеру не нравится кличка собаки. Она засмеялась и объяснила, почему Фифи так назвали. Если бы Роджер мог говорить, он рассказал бы, как используют кинг-чарльз-спаниелей, он хорошо знал эту породу, но боль в горле слишком мучила его. Их удача все же была феноменальной.

Вначале он надеялся взять лошадь и карету и уехать сразу же после погребения Генри, но теперь это было невозможно. Он сомневался, что у него хватит сил, чтобы вытащить карету из конюшни. Он едва стоял на ногах. Кроме того, нужно время, чтобы заглянуть в тайник и спрятать тело Маро. Если они сразу уедут, то могут оставить его там, где он лежит, но если им придется остаться, то вскоре труп Маро обнаружат.

Роджер чуть не плакал от усталости, слабости и боли. Его руки были покрыты ссадинами, плечи ныли, горло горело и посинело после схватки с Маро, голод терзал его, подтачивая силы. Больше всего ему хотелось прилечь хоть ненадолго, но он не имел права отдохнуть, боясь, что все испортит. Он посмотрел на труп Маро, пытаясь собраться с силами, чтобы поднять тело и спрятать его.

— Что случилось? — взволнованно спросила Леония. Она не видела выражения лица Роджера, потому что луна пропала, и стало слишком темно, но она чувствовала его напряжение.

— Надо его спрятать, — прошептал Роджер и, шатаясь, сделал первый шаг.

— Ты не сможешь нести его, — сказала Леония. Роджер сердито пожал плечами. — Подожди, — сказала она, — я принесу доску или колесо из конюшни и мы вместе понесем его.

Прежде чем Роджер со смесью стыда и упрямства начал доказывать, что справится сам, Леония бросилась в конюшню. В стойле она услышала топот и фырканье лошади. Издав слабый крик радости, она побежала по проходу между стойлами. Через минуту она вышла, ведя за собой лошадь Маро.

Роджер обрадовался, что теперь не нужно нести Маро, и его боль и страдания уменьшились, а силы постепенно вернулись к нему. Роджер решил поехать на лошади, привязав труп к седлу, назад в Салю. Даже если животное не осилит полностью путь до города, где находились конюшни, все же оно уйдет достаточно далеко от шато и это отведет подозрения, что Маро погиб именно там. Роджер не стал объяснять все Леонии, он попросил подержать лошадь, пока взгромоздит Маро и заберется сам.

— Спрячься, — посоветовал он, когда лошадь повернула на дорогу.

Леония кивнула и улыбнулась. Фифи у ее ног бешено виляла хвостом. Для нее все стало на свои места. Теперь Роджер ненадолго мог оставить Леонию одну. Собака, в сущности, не могла защитить свою хозяйку, но она может предупредить об опасности и Роджеру стало спокойнее.

Вывести лошадь за ворота было не просто, это заняло примерно с полчаса, а потом был очень длинный путь назад в шато. Роджер часто останавливался и настолько устал, что стал засыпать. Путь оказался удачным. Солнце взошло и осветило сад с фруктовыми деревьями. Фрукты еще не созрели, но более ранние яблоки уже лежали на земле. Счастье и радостное возбуждение, которое чувствовал' Роджер в начале этого путешествия, вылились в милый пустяк. Смеясь от освобождения, Роджер вскарабкался на низкую стену, сорвал спелое яблоко и съел его. Затем он наполнил карманы самыми спелыми фруктами, поглощая яблоки одно за другим. Чувствуя себя обновленным, он смело зашагал к шато.

Кровь, попавшая из раны Генри на пальто Роджера, высохла и превратилась в неопределенные коричневые разводы. Вообще пальто и бриджи были рваными и грязными, такими же стали его некогда элегантные ботинки. Если бы кто-то в этой сельской местности определил их качество, то это могло привести к неприятностям, но Роджера это не волновало. Для всех, кто его встретит, он бродяга. Роджер дотронулся до своей трехдневной щетины и усмехнулся. Он выглядит подозрительно, но его нельзя заподозрить в участии в событиях в Салю. Но если вопросы начнут задавать слишком настойчиво… Он погладил свои пистолеты.

Роджер был даже разочарован, что его никто не остановил. Шато было безлюдным, как и до их приезда. Роджер не знал о людях, которые ночевали у ворот, но они ушли. Проснувшись на рассвете, они поспешили к своему посту у дверей. Голодные, измученные жаждой, они надеялись, что их сменят или прикажут вернуться обратно. Когда солнце поднялось выше, их ярость и возмущение достигли предела — никто их не сменил. В конце концов, ярость пересилила страх перед Маро. За пятнадцать минут до прихода Роджера они оставили дом и вернулись в Салю.

Когда Роджер вернулся в подвал, Леония бросилась к нему на шею и заплакала от счастья.

— Тебя так долго не было, — прошептала она. — Мне показалось, прошла целая вечность. Что случилось?

— Ничего, — ответил Роджер, нежно лаская ее. — Я принес яблоки, много яблок. Дом и земли пусты, а я полон.

Он нахмурился:

— Знаешь, ты не должна выходить наружу. Вдруг кто-то остался.

— Я знала, что это ты, — Леония наслаждалась яблоками. Роджер откусывал маленькие кусочки, чтобы накормить собаку. Фифи виляла хвостом. — Она ни за что не приветствовала бы так незнакомца. О, какой замечательный завтрак!

— Очень дружелюбное существо, — сказал Роджер. — Ты уверена, что она не просто рада видеть людей?

— О, она достаточно дружелюбна, но мы не позволяли ей близко подходить к людям. Ее обучили ни к кому не приближаться, пока не скажут «друг». Ты уверен, что дом пуст?

— Нет, — ответил Роджер. — Я не осматривал его и даже не обошел. Он кажется пустым. Тебе кажется, что здесь кто-то прячется?

— Я не уверена. Фифи прислушивалась. Я думала, что это ты, вот почему я так волновалась. Она нервничала. Но сюда никто не заходил.

Роджер закусил губу. Он хотел быть подальше от этого места. Яблоки чудесные, но им нужна основательная пища. Подвал был сырой, а Леония одета в лохмотья — ей нужна одежда. Если Фифи чувствовала чье-то присутствие, ее инстинктам можно доверять. Кроме того, Роджер нуждался в отдыхе, хотя чувствовал себя намного лучше.

Леония была согласна с ним. Она не выполняла никакой физической работы, пока Роджер вез тело Маро, но она слишком переволновалась. Они заснули сразу же, страдания заглушили зов плоти, мучивший их прежде.

После полудня Роджер проснулся с желанием облегчиться. Он слегка отодвинул Леонию и открыл бочку. Фифи тут же вскочила. Она вела себя спокойно, и Роджер смело шагнул вперед. Весело подняв хвост, Фифи побежала вверх по ступенькам. Роджер был осторожен. Несмотря на то, что Леония очень надеялась на свою собаку, он знал, что и собаки могут ошибаться, слишком доверяя людям. Но вдруг Фифи остановилась в конце ступенек и принюхалась прежде, чем выбежать в коридор. Он убедился, что дом действительно пуст.

— Кто идет, Фифи? Кто идет? — собака стремглав обежала дом и вернулась, виляя хвостом, — знак того, что все в порядке. Стремительное бегство, хвост между ног — сигнал для Леонии прятаться, потому что кто-то приближается. Все спокойно, подумал Роджер, и вышел наружу. Даже если Фифи ошибается, он вне подозрений. Для бродяги естественно искать убежище в брошенном доме. Это правдоподобное объяснение.

Но объяснений не потребовалось. Дом и земли были пусты. Роджер вошел в конюшню и достал свою дорожную сумку. Затем со вздохом блаженства закрыл пробкой раковину в буфетной, наполнил ее водой и вымылся, а потом побрился. Он предпочел бы горячую воду, но ощущение чистоты и желание иметь приличный вид были сильнее холода и царапин.

Более серьезной проблемой была одежда. Он постирал рубашку, ко при дневном свете на пальто были отчетливо видны пятна крови. Он уже собрался почистить пальто, как Фифи прильнула к его ногам. Пистолет, который Роджер выхватил из карман пальто, был поднят прежде, чем он увидел виляющий хвост.

Из дверного проема донесся смех Леонии:

— О, Роджер, нет!

— В чем дело?

— Невозможно принять тебя за кого-нибудь, кроме английского джентльмена, — глаза Леонии смеялись.

Роджер почувствовал, как его лицо вспыхнуло. Он причесался, надел галстук, в общем сделал все, что полагается джентльмену. Хотя он и не допускал этой мысли, он все же пытался ухаживать за женщиной.

— Я буду стоить большего, если почищу повозку и запрягу лошадь, — сказал Роджер сдержанно, но краска стыда выдала его, а Леония все смеялась.

— Лучше бы ты снял галстук, — сказала она, — но я очень рада видеть тебя нарядным. — Я и не подозревала, что ты такой привлекательный.

В ответ Роджер развязал галстук и зашагал в конюшню. Он не мог долго сердиться, так как понимал, что это смешно. Более того, в поведении Леонии не было ничего обидного. Он не знал, поняла ли она, что он хотел произвести на нее впечатление. Она, очевидно, думала, что сила привычки слишком велика. Он оттащил сломанные доски и гнилую солому от кареты и вдруг вспомнил, что Леония похвалила его внешний вид.

Роджер не сразу понял, что он может привлекать женщин. Он был достаточно уверенным юношей, но Соланж поколебала эту уверенность после женитьбы. Тот факт, что многие женщины ценили его, не облегчил муки Роджера. Он платил этим женщинам: некоторые из них были просто шлюхами, другие — содержанками, но все они пользовались его кошельком и жили на его деньги. Роджер не верил, что они говорили правду. Что они могли сказать, когда голод выше честности?

В замечании Леонии было что-то другое. Действительно, Леония чувствовала себя обязанной ему. Однако Роджер не считал, что она ему обязана, ведь он ввязался в это дело добровольно и, конечно, без какой-либо просьбы с ее стороны. Тем не менее, почему она говорила о его привлекательности, если на самом деле так не думала? Она могла вообще ничего не говорить или сказать что-нибудь вроде «как ты мил» или что-нибудь другое.

Роджер почистил карету и снова запачкал свою одежду, но настроение было прекрасное. Он оставил карету у дверей конюшни из предосторожности — опасно, было оставлять ее во дворе — и пошел за лошадью. На полпути к амбару он остановился. Ему не следует идти в амбар. Леония приведет лошадь. У дверей кухни он остановился. Леония чистила пальто и обернулась. Она уже привела себя в порядок, и результат был потрясающий.

— Красавица! — Выдохнул Роджер. — Ты так красива. — А затем, вспомнив ее печальный опыт общения с мужчинами и то, что она может неправильно истолковать его восхищение, он добавил, — прошу прощения. Леония засмеялась:

— Невежливо извиняться за комплимент.

— Я совсем не это имел в виду, — пропыхтел Роджер, устремляясь вперед, и резко остановился, осознав, что собирается обнять ее.

Он откашлялся, уверяя себя, что девушка не так красива, что его любовницы были гораздо симпатичнее. Кожа Леонии болезненно отбелилась в результате долгого заточения. Лицо осунулось от голода, так что черты стали слишком велики — широкий подвижный рот, прямой сильный нос и большие глаза, казавшиеся карими, а иногда зелеными. Волосы были волшебные. Попытка Роджера сдержать свои эмоции, отыскивая любой недостаток, не удалась — эта медово-золотистая грива, пушистая и вьющаяся после недавнего мытья, была прекрасна. Но не волосы так тронули сердце Роджера, так что теплая волна прилила к его чреслам даже в неромантических обстоятельствах. Что-то было в лице, не имеющее отношения к чертам, что делало его прекрасным.

— Лучше осмотрим потайную комнату, — резко сказал Роджер. — Карета готова. Как только ты приведешь лошадь, и я запрягу ее, мы отправимся дальше.

По правде говоря, Роджеру не верилось, что в потайной комнате что-нибудь осталось. Вряд ли это было секретом для слуг. Даже если Генри бережно хранил его, предыдущие владельцы могли быть не такими осторожными, и слуги могли посчитать это своим наследством. Чаще всего старые слуги очень честные люди, хотя они и могут взять немного пищи, свечей или ношеной одежды для своей семьи. Некоторые слуги очень преданны, особенно те, которые много лет служили своим хозяевам. В таком случае они могли вынести все из тайника, чтобы спасти хозяйское добро.

Леония протянула Роджеру пальто и пошла в библиотеку, сомневаясь, что мечта ее отца осуществится. Она немного повозилась с задвижкой, дверь открылась на один-два дюйма, а потом ее заклинило. Роджер нажал сильнее. Он резко толкнул дверь и отскочил с возгласом отвращения. Хотя дверь и не была открыта полностью, запах ясно выдавал то, что они обнаружат.

— Уйди, Леония, — резко сказал он, но его слова заглушил вой Фифи.

— Тише! — приказала Леония, глядя круглыми от ужаса глазами на Роджера. Леония отступила, затем остановилась. — Там кто-то есть… был, — прошептала она.

— Да, — пробормотал Роджер, страдая от тошноты.

Воздух проник в комнату, но это не помогало. Зловоние, исходящее от разложившегося трупа, было невыносимым.

— Не… — Начала Леония. Но Роджер жестом прервал ее.

— Уйди, — сказал он. — Иди за лошадью. Я не думаю, что здесь есть что-нибудь, но все-таки посмотрю.

Леония выбежала прочь. Для нее это было крушением мечты жить в шато. Воспоминания юности станут слаще, когда пройдет печаль, но шато стало отталкивающим, гнилым местом, где чернели руины, наполненные миазмами страха и смерти. Она хотела уехать подальше, освободиться от этого кошмара и начать новую жизнь.

Роджер мрачно толкнул дверь, стараясь не дышать. Он приоткрыл ее, чтобы увидеть, что сейфы вскрыты. Он уже собрался уходить, но его взгляд упал на бумаги, собранные в папки. Там могло ничего и не быть, но, может быть, есть документы, подтверждающие права Леонии на эти земли, если во Франции воцарится мир. Он схватил бумаги и вышел. То, что он увидел, ошеломило его. Потом его вырвало. Он задел тело, было ясно, что этот человек не был убит. Его заперли, он царапал дверь, но, к несчастью, защелка была сломана. Он молил о помощи и умер от голода и жажды.

В ужасе Роджер закрыл дверь. Он прислонился к стене, пытаясь освободиться от образа человека, случайно запертого и умершего такой страшной смертью. Резкий лай пробудил его к жизни, он схватил Фифи и зарылся лицом в ее шерсть. С чувством облегчения он отпустил Фифи, которая в восторге лизала ему лицо, сунул бумаги в дорожную сумку и пошел в конюшню, где его ждала Леония. Его настроение улучшилось. Все плохое было позади. Он сделает все, чтобы уехать из Франции.