"Жак Робер. Кто-то за дверью (Избранный французский детектив)" - читать интересную книгу автора

другим, им хочется убить, но собственная культурность их останавливает. Так
они и остаются со своим страданием, которое парализует их и душит. Она
искоса взглядывает на меня и погружается в задумчивость. И снова молчание.
Я спрашиваю себя, куда нас заведет этот разговор. Мне он кажется опасным.
- Скажи,- неожиданно вновь заговаривает Пюс,- если ты не хочешь
воспользоваться револьвером, потому что это примитивно...
- И еще, - говорю, - потому, что литературные критики терпеть не могут
выстрелов. Как будто литература была когда-нибудь чем-то иным, нежели
кровавой баней!
- Полагаю,- продолжает Пюс,- что ты тем более не собираешься ни душить
эту нарушившую супружескую верность жену, ни травить, ни топить в ванне?
- Нет, это все одно,- говорю я, восхищаясь, с какой непринужденностью
она рассуждает о расправе над неверной супругой.
- Но если,- торжествующе восклицает она,- если ты хочешь лишить жизни,
не убивая, тебе никогда это не удастся!
- Вот я как раз и размышляю, не существует ли все-таки какой-нибудь
способ. Способ возвышенный, рожденный разумом существа чересчур
утонченного, чтобы решиться на простое убийство. Способ, который обеспечит
к тому же безнаказанность.
- Безупречно совершенное преступление,- говорит Пюс с ноткой презрения
в голосе, подобно тем литераторам, которые притворяются, будто никогда даже
и не раскрыли ни одного детективного романа.
- Безупречно или нет, я верю, что решение мне подскажет мой персонаж.
Как только я в самом деле дам ему жизнь, он сам найдет тот способ, который
я безуспешно ищу. Он отомстит, и месть его будет гениальной. В этом одно из
чудес литературного творения. Наши герои ускользают от нас и сами совершают
поступки, которые мы были не в состоянии предвидеть.
Пюс хочет знать, чем занимается мой персонаж. Рассказываю ей, что он
преподает в лицее латинский и греческий и ему, как это часто бывает с
людьми этой профессии, свойственны некая мягкость и боязливость.
А она, его жена? Почему она ему изменила? Почему завела любовника? Пюс
считает, что очень важно это знать. Вижу, как она оживляется. Щеки горят,
она ходит по комнате взад-вперед и время от времени прикладывается к
стакану.
По-моему, просто отлично, что она проявляет интерес именно к этому
моменту, обсуждая измену супруги. Пожалуй, надо дать ей полную свободу, она
наверняка мне поможет. Я считаю себя человеком, не лишенным тонкости,
однако мне всегда трудно было разобраться, что движет женщинами в том или
ином случае.
И вот Пюс уже продвигается в своем расследования дальше:
- А эта женщина любила этого твоего учителя, когда выходила за него
замуж?
- Да, несомненно,- говорю я.- За учителя не выходят замуж по расчету.
- Ей нравилась его мягкость, боязливость?
- И еще его ум.
- Так что же произошло?
- Попробуй встань на ее место,- предлагаю я, поглядывая на нес, как
кот на мышь.
- Он человек мягкий, ты сам сказал. Значит, он ее не бил?
- Разумеется, нет.