"Жак Робер. Кто-то за дверью (Избранный французский детектив)" - читать интересную книгу автора

Иначе и быть не может!
- И тот дурак ничего не замечает? Я имею ввиду мужа...
- Нет. Он весь в своих книгах.
- Я не согласен! - взвиваюсь я вдруг.- Все-таки он иногда закрывает
свои книги. А когда книги закрыты...
- ...он продолжает ничего не видеть. Из лени. Кажется, она меня
раздражает!
- Из лени! Он, такой трудолюбивый! Влюбленный в Грецию эрудит!
- В Грецию, но не в жену. В любви он ленив. Любовь требует много сил.
Она мучительна, невыносима! Тому есть доказательство - некоторые умирают от
любви.
- Ты не в своем уме! Ведь если она вышла за него замуж, значит, он
все-таки сумел ее покорить.
- Да, конечно, вначале он вел себя как надо. А потом, когда дело было
сделано, он уже не церемонился!
- Довольно мелкая причина.
- Возможно, это мелкий человек. Бывают и такие мужья. Я решительно не
согласен. Пусть он грешен, мой герой,
но тогда из гордости. Он ни минуты не мог предположить, что жена
способна его обмануть, его, агреже, его, сверхчеловека.
Пюс не возражает. Она идет еще дальше:
- Он даже изобрел систему, чтобы оградить себя от неприятных
сюрпризов. Я прямо слышу его слова: "Если жена изменит мне, такому
человеку, выдающемуся знатоку Акрополя,- или там двигателей внутреннего
сгорания,- мне останется только ее презирать".
Признаться, я потрясен. Вспоминаю вдруг, что почти то же самое,
исключая Акрополь и двигатели внутреннего сгорания, сказал однажды Пюс.
Возвращаюсь к письменному столу, хватаю ручку и склоняюсь над моим
листком. Пишу: "Он думал, что испытывает лишь презрение к жене, если она
ему изменит. Однако, когда это случилось, с изумлением обнаружил, что
терпит адские муки".
Меня вдруг словно жаром обдало. Я хорошо знаю это ощущение - будто
пьешь медленными глотками крепчайшее вино. При этом у меня делается
какой-то странный взгляд. Пюс отлично известно, что это означает. Лед
тронулся. Мое перо, как породистый скакун, только и ждет, чтоб устремиться
по бумаге. Я еще не нашел решения, не придумал гениальную месть, но я
почувствовал, как забилось сердце моего персонажа. Он ожил. Он не стоит
более, застыв на набережной в тумане, словно ему нездоровится. Он
продолжает путь, он идет прямо туда, куда должен идти.
- Я оставлю тебя одного,- говорит Пюс.- Мне кажется, дело пошло на
лад. И потом виски подействовало - глаза просто слипаются.
Она подходит к окну, раздвигает шторы.
- Здесь можно задохнуться, - говорит она, приоткрывая окно.
Пюс взяла привычку поступать, не спрашивая моего мнения. И это
неплохо, потому что сам я никогда не знаю, холодно мне или, наоборот,
жарко.
Вдруг вдалеке слышится сирена входящего в порт судна. Будто жалобный
зов моего детства. До последнего своего вздоха не перестану любить эти
сирены. Пронзая насквозь, они поднимают меня ввысь и на крыльях
неизвестности уносят далеко от себя самого.